— Не то чтобы кто-то ожидал от него правды, — сказал Аджакутти. — Вектор врет все время и обо всем.

Они сидели в небольшом кафе на южной окраине города. Аджакутти трудно было узнать в «гражданском», и Идо осознал, что никогда раньше не видел его без экипировки паладина. Без клинков и доспехов он выглядел почти таким же худощавым, как док. Никто в кафе не обратил на них внимания.

— В любом случае, — сказал Идо, глядя в свою чашку с кофе, — я не понимаю, почему ты позвонил мне, а не Вектору.

Аджакутти казался смущенным.

— Так просто и не объяснишь. Если бы я пошел к Вектору и сказал, что знаю, где сейчас новый игрок и чем он занимается, получилось бы, что я вроде как поймал его на лжи. Я недостаточно хорошо играю, чтобы это сошло мне с рук. Что, по-вашему, он бы со мной сделал?

— Ничего хорошего, — сочувственно согласился Идо.

— Я очухался бы у дверей Завода в коробке с деталями, и кто знает, чьи это были бы детали. — Аджакутти покачал головой. — Вы сказали, что не вернетесь, и я уважаю ваше решение. Но потом я задумался, кому могу доверять… — Он пожал плечами. — Я думал было вообще ничего не говорить. Пусть Вектор сам все узнает. Так было бы безопаснее. Но этот новый парень — да, он не участвовал ни в одной игре, и на тренировках он только и делал, что отрывал всем руки и лупил ими по головам.

Никто не хочет быть с ним в одной команде. Я уж точно. Но он — паладин. Один из нас. Вектор притворяется, что с ним все в порядке. Но это неправда, и это очень плохо. Думаю, все из-за этого нового чипа.

Идо уставился на собеседника, надеясь, что изумление не слишком явно читалось на его лице. Никогда еще Аджакутти не говорил так много за один раз. И никогда раньше он не проявлял такой озабоченности судьбой кого бы то ни было, тем более человека, которого едва знал. Впрочем, Идо общался с ним только на стадионе, во время игры или тренировки. Он знал Аджакутти лишь как паладина, а не как человека.

— Извини, — сказал Идо, — но я не знаю, чем могу помочь. Не я установил этот чип, а Кирен.

— Но вы ведь работали вместе. Я подумал, может, вы поймете, что она сделала не так.

Идо многое мог на это ответить, но решил, что Аджакутти вовсе не обязательно что-то из этого знать.

— Если я его встречу, то попытаюсь уговорить вернуться к Кирен, чтобы она могла его поправить.

Аджакутти выглядел разочарованным.

— Беда в том, что он не мой пациент, — стал объяснять Идо. — Если бы я стал что-то делать, Вектор с полным правом мог бы заявить, что я вмешиваюсь в работу одного из его игроков.

Разочарование на лице Аджакутти стало еще глубже.

— Если бы он лежал посреди улицы в луже киберкрови, искрил и подергивался после того, как его сбил грузовик, вы бы прошли мимо из боязни вмешаться не в свое дело?

— Это не то же самое, — ответил Идо как можно мягче.

— А мне кажется, то же самое, — возразил Аджакутти. — Но теперь мне пора возвращаться на стадион, надевать доспехи и становиться паладином. — Он поднялся на ноги и задвинул стул. Потом выражение его лица смягчилось. — Простите, док, не стоило мне на вас вот так сваливаться. Забудьте о том, что я сказал. — Он помялся. — Но если вы хотите знать, где он проведет вечер сегодня вместо трассы моторбола, то я отправил вам адрес на телефон. Не спрашивайте, как я его узнал. Обычно веселье там начинается примерно в полночь.

— Аджакутти, погоди, — сказал Идо. Паладин обернулся к нему.

— Если ты хочешь заглянуть как-нибудь в клинику, я буду тебе рад. Лучше всего после закрытия. Тогда у меня будет больше времени.

На миг Идо показалось, что паладин бросится его обнимать.

— Спасибо, док, — сказал Аджакутти. — И не беспокойтесь, я вас не выдам.

Идо проследил, как паладин забрался на гиробайк, припаркованный перед кафе. Потом взглянул на телефон. Адрес, который дал ему Аджакутти, находился на полпути между кафе и краем свалки. Как удобно.

Он заказал еще одну чашку кофе, убеждая себя, что когда допьет ее, отправится обратно в клинику и поможет Герхад закончить рабочий день. Он точно не собирается бродить по южной границе свалки, разыскивая сервомоторы. И даже если он там окажется, он не станет болтаться там до полуночи.

С другой стороны, если вдруг он слишком увлечется сбором мусора и случайно столкнется с пропавшим паладином, который из каких-то своих соображений согласится отдать ему чип, это будет большая удача.

Найти нужный адрес оказалось не так просто, как Идо думал. Он по крайней мере дважды прошел мимо нужного входа, пока не отыскал наконец дверь в узком проходе между двумя зданиями. Создавалось впечатление, будто их возвели специально, чтобы они стали заброшенными развалинами. Щиты на окнах покрывали многие поколения граффити, надписи бесконечно наслаивались друг на друга.

Внутри светившиеся в темноте стрелки указывали на уходящий вниз лестничный пролет. Через три площадки стрелки пропали, но теперь в них и не было нужды. Снизу до Идо доносилось множество голосов. Дойдя до конца лестницы, он прикинул, что спустился под землю по меньшей мере на семь этажей.

У подножия лестницы он увидел женщину могучего телосложения, на голову выше него. Одета она была в короткую клетчатую юбочку, невероятно чистую белую рубашку и галстук, завязанный виндзорским узлом. Ее волосы торчали во все стороны, как прямые иголки, которые казались такими острыми, что об них можно пораниться. Идо узнал ностальгическую вариацию на какой-то старый стиль.

Женщина поглядела на него сверху вниз, как будто он был самым неинтересным предметом на свете.

— Оружие, — сказала она.

Идо недоуменно посмотрел на нее.

— Прошу прощения?

— Оружие. Есть у тебя при себе оружие?

— Нет, — сказал он. — У меня нет оружия.