Пока переваривала новую информацию, дошли до центральной площади околесицы. А там только нас, похоже, и ждали.
– Вот она! Вот! – завопил какой-то мужик.
Присмотрелась и узнала одного из извозчиков-ассенизаторов. Ну я, и что дальше-то?
– Оракул! Ораку-у-ул! – загудела толпа.
И дружненько так на колени все бухнулись. Вот вся сотня (а может, и больше) народу развернулась ко мне и встала на колени.
– Чего это они? – шепнула я, повернувшись к Кристосу.
– Ты что, дуреха, перевозчикам сказала? – так же шепотом спросил он.
– А как еще я их уговорила бы меня подвезти? – надулась я.
– Первый страж Кристос, правда ли, что чужачка на самом деле оракул господина Талиека? – с трудом поднявшись с колен и выступив вперед, вопросил дряхлый старичок с аккуратно подстриженной белой бородкой.
– Вам все объяснят старейшины, староста Лутка, – с каменным лицом произнес Кристос. – А сейчас расходитесь по домам.
– Да как же?! – выкрикнул кто-то из коленопреклоненных. – Оракул же! Надо встретить, как положено по традиции.
– Прикажи им разойтись по домам, – прошипел Кристос, едва шевеля одним уголком рта.
– А как? – опешила я.
– Да как хочешь, – шикнул Кристос.
Ну как хочешь, значит, как получится… Выступила вперед, отставила ногу и, воздев руку, как незабвенный дедушка Ленин, заголосила:
– Приветствую вас, жители э-э-э… этого мира! Спасибо вам за теплый прием! Я всем довольна. Идите домой, отпразднуйте как следует мой приход.
– Ты что несешь? – зашипел Кристос.
– А что? – пожала я плечами. – Сам же сказал – как хочешь.
А толпа тем временем поднялась с колен и, восхваляя меня на разные голоса, бросилась врассыпную. Не часто им, видимо, погулять предлагают. Интересно, а у них здесь алкоголь имеется? У Валика, помнится, вино было, значит, и у простого люда какой-то аналог веселящих напитков есть. Чую, что-то не то я им предложила. Ну хоть повеселится народ… напоследок. Потом не до праздников будет, когда вампирюги понаедут.
– Идем, – схватил меня за локоть конвоир. – Мранору сама будешь объяснять, зачем гулянья объявила. И я уже молчу о том, как он воспримет преждевременное объявление о появлении оракула.
– Ничего я не объявляла, – проворчала, выдергивая руку из крепкого захвата. – Кто же знал, что у ваших мужиков язык без костей!
– Он, вообще-то, у всех без костей, – ехидно проговорил Кристос.
– Но у некоторых длиннее, чем надо, – буркнула, шлепая по пыльной дороге.
Босую ступню кололи мелкие камушки, но что тут поделаешь, сама кроссовку испортила.
На крыльце пусть будет моего домика нас уже ждал Бронир. А рядом с ним, в тенечке, мирно посапывал мой лохматый волчара!
– Серый! – радостно воскликнула я, бросившись к нему.
Подскочила, упала на колени и принялась трепать лохматую голову.
– Ну ты меня и напугал, оболтус хвостатый! Ты куда пропал? – притворно возмущаясь, нашептывала я.
Серый приоткрыл левый глаз, шумно вздохнул и опять погрузился в дрему.
– Что это с ним? – забеспокоилась я. – И нос горячий…
– Ночное же создание, пусть отсыпается, – небрежно махнул рукой Броня. – Как погуляли?
– Незабываемо, – язвительно произнес Кристос. – Давай, Таня, похвастайся достижениями.
– Вот еще, я ни в чем не виновата, – вздернула подбородок.
Если быть справедливой, – конечно, сглупила, и по-крупному, но признаваться в этом не собираюсь. Сами виноваты. Могли бы сразу проинструктировать, что к чему, а раз в курс не ввели, то и нечего теперь претензии предъявлять, что неправильно себя вела.
– Я – обедать, а вы как знаете. – И, гордо задрав нос, вошла в дом.
– Пришла уже! А у меня еще шупла не сварилась, да и пирог не пропекся, – вместо приветствия всплеснула руками Дарка.
– Ничего, я подожду. Могу и помочь, – улыбнулась я женщине.
– Сиди уж, – махнула она рукой на табурет, – сама управлюсь. Расскажи лучше, что там с тобой приключилось. Говорят, сбежать хотела?
– Ну не то чтобы хотела, случайно так вышло, – неохотно протянула я.
– Довели? – с сочувствием спросила Дарка.
– Есть немного, – смущенно улыбнулась я. – Кристос этот… вечно всем недоволен и нос задирает.
– А ты внимания не обращай, – посоветовала Дарка. – Кристос, он хороший. Не нравится ему все это, вот и злится.
– Похоже, ему только я не нравлюсь, – вздохнула, подперев подбородок рукой.
– Ой ли, – лукаво улыбнулась Дарка. – Молодая ты еще, не понимаешь.
– Так объясните, – предложила я.
– Время придет, сама поймешь. А нет, так и не надо тебе оно, значит, – высказалась Дарка в стиле умудренных опытом, но не желающих им делиться тетушек за пятьдесят.
– Больно надо в тараканах некоторых разбираться, – проворчала, задумчиво вертя в руках оставленный Даркой на столе нож.
– Ай, – вскрикнула, отдернув палец от лезвия. – Острый!
Дарка хлопнула себя ладонью по бедру, отобрала у меня нож и покачала головой.
– Как дитя малое, – пожурила она меня.
– Да ничего страшного, – улыбнулась я.
Слизнула капельку крови с пальца и продемонстрировала абсолютно невредимую кожу.
– Ох, не к добру эти твои способности, как у господ, – протянула женщина. – Не выпячивай их хоть, что ли.
– Да я и не выпячиваю, само как-то выходит, – вздохнула я.
– На вот, ешь, – поставили передо мной миску с наваристой золотистой похлебкой.
А повезло мне все-таки с домработницей! И готовит отменно, и поговорить можно. А что грубая, так это все наносное, больше притворяется. Я же вижу, что в глубине души она добрая, – мысленно рассуждала я, поглощая сытный обед. Знала бы, что с ужином не сложится, больше ела бы, а не думала.
* * *После вкусного обеда я окончательно расклеилась и, едва не плача, пожаловалась Дарке, что осталась без обуви. Даже голую ступню продемонстрировала.
– Как же тебя угораздило? – покачала головой женщина.
– Да вот, так получилось, – развела я руками.
– Ладно, давай целый башмак, схожу, подыщу тебе что-нибудь подходящее. А это можно Брониру отдать, глядишь, и приладит чего снизу.
Я покорно сняла кроссовки и отдала их Дарке. Женщина забрала мою последнюю родную вещь, не считая белья и телефона, и ушла. Кстати, а где мой телефон? Бросилась в комнату и облегченно вздохнула – лежит там, куда и положила, на столе. Никого не заинтересовал. Глупо, наверное, но мне почему-то казалось, что этот уже наверняка полностью разрядившийся гаджет – самое ценное, что у меня осталось. Здесь от него никакой пользы нет, но для меня телефон стал символом родного мира, ниточкой, связывающей с той, реальной и такой недосягаемой сейчас жизнью. Проверять, разрядилась ли батарея, не стала. Вдруг там еще остались жалкие крохи энергии, а я их потрачу впустую. Лучше осмотрюсь как следует, пока жду новую обувь.
Ревизия комнаты не дала никаких результатов. Кроме кровати, пары скамеечек, маленького стола у окна и сундучка под ним, в котором обнаружились три пары сменных штанов и рубах да две чистые простыни, ничего интересного не нашлось. А вот на кухне было где разгуляться. Тут
