как Чудовище тоже перескочило и легко приземлилось на носки. Туфли Чудовища были без ремешков и не резали, как дорогие «Энье»; Тони чувствовал кровь на ногах. Вход в переулок на запад был между налоговым специалистом и чем-то еще; прямо где-то здесь; Краузе прищурился; черные точки – крошечные колечки с матовыми серединками плыли перед глазами вверх, как воздушные шарики, лениво; Бедный Тони только-только после припадка, больной, не говоря уже про Отмену; дыхание было штопаным, полувсхлипами; он едва стоял на носках; он не брал в рот ни маковой росинки с самой кабинки мужского туалета библиотеки, а это уж сколько дней тому; он просматривал проносящиеся размазанные витрины; шумно упал пожилой человек, когда Чудовище оттолкнуло его с дороги; кто-то засвистел в свисток от насильников; у специалиста по налогам на витрине было странное объявление «On parle le portugais ici» [185]. Его палец с каждым шагом задевал кожаный воротник Тони, пока не стал ближе, и Бедный Тони уже не чувствовал Его пальцы в волосах шиньона, который прижимал рукой к голове. Отец Бедного Тони возвращался домой в Уотертауне, Маунт-Оберн-стрит, 412, по завершении долгого дня кесаревых сечений и сидел на стуле в темнеющей кухне, почесывая там, где зеленые резинки маски врезались в голову. Его, несомненно, безвкусно длинные ногти уже смыкались в волосах парика, когда возник специалист по налогам, и Тони резко вильнул вправо, сломав на повороте каблук, но выиграв несколько шагов, когда инерция Чудовища унесла его мимо входа в переулок. Краузе рвано всхлипывал и летел на запад, на окровавленных носках, слыша, как отдается от обеих стен переулка его дыхание, маневрируя между разбитым стеклом и развалившимися бездомными, слыша, как позади в нескольких шагах эхо разносит крик «Стой, паскуда, стой!», и как раскинувшийся бездомный, которого перескочил Краузе, поднял гнилую голову с земли и отвечал: «Беги».

Выследив – через тяжкое техническое собеседование эксцентричного одеждой специалиста по боли черепа и лица, которого они выследили через трагично-фатальное техническое собеседование юного грабителя ³⁰⁰, терпимость которого к электрическому току оказалась значительно ниже, чем оная машинерии компьютеров его жилища, – выследив свои лучшие шансы на копию до предприятия незадачливых Антитуа, AFR вслед за тем потребовалось несколько дней на поиски настоящего Развлечения.

Лидер американовой ячейки AFR, Фортье, сын стеклодува из ГленАлмонда, не позволил разбить или разобрать ни одно из зеркал. Во всех других отношениях обыск стал методичным и тщательным. Это был осмотрительный и также организованный обыск, без спеха. Поскольку экран в лавке оказался визуально дисфункциональным, тем самым был заказан и установлен для добровольного просмотра в кладовом помещении за задней комнатой лавки бытовой ТП. Каждый картридж исчерпывающих полок лавки пробовал доброволец, затем удалялся в один из больших железных coffre d'amas [186] в переулке вне черновой двери лавки. Был назначен наряд замотать усопших братьев Антитуа в строительную пленку и поместить в кладовом помещении за задней комнатой. В пользу гигиены. Также был назначен наряд добыть шторы из клеенки для стекла передней двери, также несколько некоторых вывесок, гласящих: «Закрыто», «Ropas» и «Relache» [187]. Вследствие чего после ранних часов ни один человек не стучал в двери.

Скоро, в первый же день, в алкогольном ящике, который был сырой и пах, они отыскали образчик тактических картриджей противной FLQ для картонных фигур на улицах, с грубо штампованной улыбающейся карикатурой лица и вытисненным «Il ne faut plus qu'on pursuive le bonheur» поверх. И юный Тассиньи, с характерной доблестью, вызвался быть добровольно вкаченным в кладовом помещении и привязанным, чтобы проверить его, и Фортье отдал ему добро. Все выпили в знак тоста Тассиньи и обещали приглядеть за его пожилым отцом и капканами на пушнину, и мсье Фортье заключил юного добровольца в объятия и расцеловал об обе щеки лица, и вслед его вкатили, и оснастили при подручности мсье Брюйима проводами ЭЭГ, и привязали супротив экрана, помещенного в кладовом помещении.

Затем картридж уличной рекламы показал себя пустым, свободным. Затем иной из того ящика, также сырой: также пустой. Две пустышки. Done. D'accord.[188] Фортье, философски, отсоветовал разочарование или ущерб из фрустрации – он и Марат все эти времена полагали рекламы с Развлечением и человеком в коляске мистификацией FLQ, лишь ввергающей в террор. Что рекламы отражали инвалидные коляски – шлепок в тестикулы AFR, – это было игнорировано. AFR желали лишь обрести в обладание копию Развлечения. А также, главно, теперь вычислить: могла ли быть копия Дюплесси скопированной сама? Ведь то была истинная цель: Мастер-картридж ³⁰¹. В отличие от FLQ, les Assassins des Fauteuils Rollents не имели интереса в шантаже или картографическом вымогательстве возвращения Выпуклости. Как и не в реРеконфигурации ОНАН или даже аннулировании ее хартии. AFR имели интерес только в причинении тестикулярного frappe [189] подбрюшью американовых самоинтересов, что придаст самой Канаде испуг от будущего возмездия США: если AFR сможет отыскать, копировать и распространить Развлечение, Оттава не столь лишь разрешит, сколь потребует Квебеку отделиться прочь, и встречать по себе гнев соседа, сраженного собственной неспособностью говорить «non» роковым удовольствиям ³⁰².

Фортье завещал AFR методически продолжать поиск. Юных добровольцев вкатывали в помещение кладовки на основе ротации, чтобы пробовать каждый набор картриджей. Не считая пересмешек над португальской порнографией, ротация исполнялась с доблестью и порядком. Кадавры в пленке начали опухать, но пленка поддерживала в кладовом помещении адекватные для просмотра множества картриджей гигиенические условия. Обыск и опись происходили кропотливым и медленным образом.

Мсье Фортье потребовалось отсутствовать посреди поиска для содействия юго-западным оперативникам в инфильтрации того родственника автора, который (согласно Марату) наиболее вероятно имел знание или обладание дуплицируемой копии. Имелось основание мыслить, что мсье Дюплесси заполучил первоначальные копии именно у этого родственника, атлета. Марату казалось, что BSS США казалось, что этот человек несет ответственность за сыр и бор в Беркли и Бостоне, США. Полевой оперативник американов, оснащенный протезами, следовал за ним без отвязу, как лист из бани.

Нация США относилась к колесным человекам с заботой, которой слабые подменяют уважение. Словно бы он недужный ребенок, Фортье. Автобусы присаживались, ступени обрамлялись гладкими пандусами, прислужники толкали его на борты при заботливом обозрении тех, кто ходит ногами. Фортье обладал приставными ногами из полимерных смол цвета человека, внутренняя схема которых реагировала на пучок нейронных раздражителей из культей, что совместно с металлическими костылями, которые пристегивались браслетами к запястьям, позволяло шаткую карикатуру прямохождения. Но Фортье, он редко