Ведь удовольствие Субъекта стало его пищей, заботу и нежность после коитуса он проявляет добросовестно, четко демонстрируя желание остаться рядом и в близости, тогда как столь многие любовники-мужчины, говорят Субъекты, по завершении становятся как будто нервными, презрительными или отрешенными, перекатываются на другой бок, пялятся в стену или выбивают сигарету из пачки даже еще прежде, чем закончили.
Модель рук очень мягко рассказала, как большой розовощекий швейцарский муж с фотографии после коитуса сползает с нее и просто лежит, придавленный весом собственного живота, его глаза сощуриваются до поросячьих щелок, а на губах блуждает слабая ухмылка, как у сытого хищника: не то что пантер: незаботливый. По обыкновению всех Субъектов она вдруг ненадолго заволновалась, засуетилась и предупредила, что никто не должен знать: она может лишиться детей. Орин очень мягким интимным голосом озвучил стандартные заверения. Орин по завершении был подчеркнуто нежным и заботливым, как она изначально интуитивно и догадывалась. И оказалась права. Он получал настоящее удовольствие, когда изображал в этот интервал заботу и близость; если бы его спросили, что ему больше всего нравится в антикульминационном периоде, когда Субъект откидывается на спину, такая блестящераскрытая, и он видит, как она целиком вбирает его взглядом, Орин бы ответил, что вторую строчку в его рейтинге занимает этот постпереломный интервал цепляющейся уязвимости со стороны Субъекта и нежная близкая забота – с его.
Когда раздался стук в дверь, он показался очередным подарком судьбы, потому как Субъект уже привстала в постели на локте, выдыхая тонкие струйки сигаретного дыма из носа, и начала расспрашивать о семье, и Орин очень ласково гладил ее и следил, как бледнеет и растворяется двойной дымок, стараясь не содрогнуться при мысли, как же выглядят внутренности красивого носика Субъекта, какие серо-белые паутины некротических соплей там висят, от дыма, хватает ли у нее духу взглянуть на платок после отсмаркивания или она сминает его в комок и отбрасывает в содрогании, которое бы точно почувствовал О.; и когда по двери кратко пробарабанили мужские костяшки, он наблюдал, как бледнело ее лицо, когда она лепетала, никто не должен знать, что она была здесь, и затушила окурок, и нырнула под одеяло, пока он призывал посетителя за дверью к терпению и завернул в ванную, чтобы накинуть на бедра полотенце, прежде чем открыть ее – такую безликую дверь отеля, которую открывают карточкой, а не ключом. На миг из-под постельного белья показались запястье и ладонь оскверненной, грешной и перепуганной замужней модели рук и ощупали пол в поисках туфель и одежды, – рука шуршала, как слепой паук, и всосала вещи под одеяло. У двери Орин не спросил, кто там; ему нечего было скрывать. Его настроение у двери необыкновенно повысилось. Когда мать и жена уничтожила все улики и так накрылась одеялом, чтобы спокойно лежать, сопеть в серые дырочки и воображать, что она целиком скрыта от посторонних глаз – всего лишь комок белья на разобранном целибатном ложе, – Орин заглянул в рыбий глазок на двери, увидел только противоположную бордовую стену коридора и открыл дверь с улыбкой, которую ощущал до самых голых пяток. Швейцарские рогоносцы, лукавые ближневосточные атташе по медицине, пампушки-журналистки: он был готов ко всему.
Человек в коридоре у двери был с физическими недостатками, с ограниченными возможностями, в коляске, смотрел на него снизу вверх изпод пределов обзора глазка, на вид один нос из косм, выглядывал из-под грудных мышц Орина, не делая попыток заглянуть за него в номер. Один из инвалидов. Орин опустил взгляд и почувствовал себя одновременно разочарованным и почти тронутым. Коляска посетителя блестела, на коленях лежал плед, а галстук-ленточка наполовину скрывался за планшетом, который он одной рукой по-матерински прижимал к груди.
– Социологический опрос, – сказал он, и больше ничего, слегка поигрывая планшетом, как дите, словно являя его в доказательство.
Орин представил, как перепуганный Субъект лежит в укрытии и прислушивается, и, несмотря на легкое разочарование, его тронула эта застенчивая уловка, чтобы подобраться поближе к его ноге и автографу. К Субъекту он испытывал почти клиническое презрение, как к насекомому, которое мельком заметил, разглядел и знаешь, что слегка помучаешь. По тому, как она курила и выполняла некоторые другие ручные процедуры, Орин заметил, что она левша.
Он обратился к человеку в коляске:
– Надо же.
– Плюс или минус три процента греха.
– Всячески готов сотрудничать.
Гость наклонил голову на манер инвалидов-колясочников.
– Научное академическое исследование.
– Ништяк, – прислонившись к косяку со скрещенными на груди руками, наблюдая, как гость пытается осознать разницу в размере рук. Изпод края пледа на коляске не было видно ни лодыжек, ни культей, хотя бы и скукоженных. Мужик был как бы совершенно безногий. Сердце Орина потеплело.
– Опрос Торговой палаты. Систематическая перепись для группы неравнодушных ветеранов. Полевое интервью защиты потребителей. Три процента указывают ошибку по ту либо другую сторону.
– Ишь ты.
– Выяснение мнения для группы защиты потребителей. Не отберет вашего времени. Государственное исследование. Демографическая оценка агентства социальной рекламы. Опросы. Случайная анонимность. Минимум времени или беспокойства.
– Я очищаю разум, чтобы полностью быть к вашим услугам.
Когда гость эффектно выхватил ручку и посмотрел на планшет, перед Орином предстала ермолка кожи в центре прически человека в кресле. Было что-то почти невыносимо трогательное в плешке инвалида.
– Чего вам не хватает, пожалуйста?
Орин с прохладцей улыбнулся:
– Мне нравится думать, что ничего.
– Отложим. Гражданин США?
– Да.
– Сколько вы имеете годов?
– Возраст?
– Сколько вы имеете возраст?
– Возраст – двадцать шесть.
– Больше двадцати пяти?
– Очевидно. – Орин ждал, когда в уловке с ручкой потребуется чтонибудь подписать, чтобы очень застенчивый фан-клуб заполучил свой автограф. Он пытался вспомнить по детству с Марио, как быстро под одеялом становится невыносимо жарко и начинаешь задыхаться и ворочаться.
Гость притворился, что фиксирует.
– Работный, работный не по найму, безработный?
Орин улыбнулся:
– Первое.
– Пожалуйста, перечислите, чего вам не хватает.
Шепот вентиляции, шорох
