Кейт Гомперт, когда он позвонил и поднялся в женскую пятиместную спальню, отпустила возможный косвенный комментарий о самоубийстве 245, и теперь Гейтли должен позвонить насчет этого Пэт домой, а ее то ли нет, то ли она не берет трубку и значит, он должен звонить управдому, и привести комментарий дословно, и позволить ей самой истолковать и сказать Гейтли, что предпринять и как комментарий соотносится с контрактом по предотвращению суицида Гомперт, и как все это отмечать в Журнале. За пару лет до прихода Гейтли в подвале на отопительной трубе повесилась жилица Эннета, и теперь введены барочные процедуры по мониторингу брожений среди жильцов с психическими проблемами. Номер 5-го восточного корпуса в госпитале Св. Елизаветы – на красной карточке в ролодексе Пэт.
Гейтли должен собрать отчеты консультантов по прошлой неделе, рассортировать, найти все карты жильцов, распечатать любые обновления или изменения и вложить в карты для завтрашней Летучки сотрудников, когда те собираются в кабинете Пэт и обсуждают каждого жильца. Жильцы неплохо представляют, что на каждой Летучке их выпускники-консультанты, по сути, сдают их с потрохами, вот почему консультации, как правило, невероятно скучные и почему в консультанты готовы идти только действительно благодарные и великодушные выпускники Эннета. Организация файлов – пустячное занятие, а для Гейтли использование ТП в заднем кабинете для печати еще и неприятное, в основном потому, что каждый его палец накрывает почти три клавиши разом, и он должен набирать каждую букву по отдельности кончиком ручки, у которой он частенько забывает задвинуть стержень, оставляя синие пятна на клавиатуре, за что управдом вечно устраивает ему головомойку.
И Гейтли должен принять в кабинете каждого новенького жильца хотя бы на пару минут, как бы для галочки, посмотреть, как они, показать, что о них помнят, что они не могут просто врасти в декор гостиной и исчезнуть. Парень-новичок до сих пор сидит в бельевом шкафу с открытой дверью, заявляя, что это самое комфортабельнейшее место в Хаусе, а новенькая «беспомощная» Эми Джонсон еще не вернулась. Совсем зеленая дамочка, присланная по решению суда, Рут ван Клив, которая похожа на людей с фотографий африканского голода, еще не заполнила анкеты приемки и не прошла ликбез, и Гейтли перечисляет ей правила Хауса и выдает «Руководство по выживанию в Эннет-Хаусе», которое написал для Пэт какой-то давний жилец.
Гейтли должен отвечать на звонки и сообщать тем, кто звонит в кабинет жильцам, что жильцы отвечают на звонки только с таксофона в подвале, который, должен он добавлять, да, часто все время занят. В Хаусе не допускаются сотовые/мобильные и для жильцов введен Запрет на доступ к кабинетному телефону. Гейтли должен спускаться и спинывать жильцов с трубки в подвале, если приходят другие жильцы из очереди и жалуются, что кто-то превысил свои пять минут. Это тоже, как правило, неприятно: таксофон нецифровой, неотключаемый и постоянный источник раздражения и срачей; всякий разговор – вопрос жизни и смерти; кризис здесь царит 24/7. Есть особый способ пнуть человека с таксофона – уважительный, необидный, но и беспрекословный. Гейтли наловчился цеплять пустое, но не пассивное выражение, если жильцы переходят на оскорбления. Это такой взгляд усталого всезнания, который культивируют сотрудники Хауса, а потом разминают мышцы лица, чтобы избавиться от него на досуге. Гейтли достиг такого стоицизма перед лицом оскорблений, что жильцу нужно употребить его имя в контексте каких-то действительно неестественных актов, чтобы Гейтли зарегистрировал оскорбление в Журнале и выдал Арест. Гейтли заслужил почет и уважение среди большинства жильцов, что, по словам управдома, вызывает у сотрудников-ветеранов озабоченность, так как работа Гейтли – вовсе не быть этим людям другом.
А на кухне, где на миски и сковородки из-под «Криспи» все еще взглянуть страшно, стоят Уэйд Макдэйд и несколько других жильцов и ждут, пока что-нибудь поджарится или заварится, и Макдэйд пальцем поднимает кончик носа, чтобы перед зрителями предстали его ноздри. Он по-поросячьи оглядывается и спрашивает, знают ли люди каких-нибудь людей, нос у которых выглядит вот точно так вот, и некоторые говорят «ну да, а что». Гейтли проверил холодильник и снова обнаружил признаки того, что у его особого мясного рулета завелся тайный поклонник, что ли, – от аккуратно завернутых и уложенных на самую прочную полку остатков отрезан очередной большой прямоугольник. Макдэйд, – с искушением треснуть которого так, чтобы у него поверх ковбойских сапогов только глаза и носопырка торчали, Гейтли борется ежедневно, – Макдэйд вещает, что по совету в духе «жесткой любви» Кельвина В. он составляет Список благодарности, и говорит, один из первых пунктов, за которые он благодарен, – что его нос не выглядит вот так вот. Гейтли старается не осуждать людей на основании того, кто смеется, а кто нет. Когда звонит телефон Пэт и Гейтли уходит, Макдэйд сожмякивает верхнюю губу пальцами и опрашивает собравшихся на предмет знакомства с волчьей пастью.
Гейтли должен мониторить, типа, эмоциональный барометр Хауса и слюнявить палец, чтобы отслеживать ветер потенциальных конфликтов, проблем и слухов. Это тонкое искусство: удерживать руку на пульсе сплетен и знать слухи до их появления, не оставляя при этом впечатления, будто вынуждаешь жильца пересечь черту и отведать сыра на другого жильца. Единственное, о чем жильцов действительно поощряют стучать на других жильцов, – употребление Веществ. Сбор, вынюхивание и т. д. проблем всех остальных мастей – предположительно, в ведении сотрудников: вычленение полноценных нарушений из варева намеков, брехни и скулежа, которое могут заварить только 20+ скучающих, втиснутых в одно пространство уличных жителей в отходняке от разрушенных жизней. Слухи, что такая-то отсосала такому-то на диване в 03:00, что у того-то есть нож, что Икс при разговоре по таксофону пользовался каким-то шифром, что Игрек снова носит бипер, что имярек организовал футбольный тотализатор в пятиместной мужской спальне, что Белбин ввела Диля в заблуждение, типа если он приготовит «Криспи Тритс», то она помоет посуду, а сама слилась, и проч. Почти все это пустячно и, со временем, по мере накопления, неприятно.
Редко когда чувство чистой, незамутненной грусти как таковой, по завершении, – просто резкое исчезновение надежды. Плюс презрение, которое он так мастерски маскирует нежностью и заботой во время посткоитального периода постанываний и ерзаний.
Орин умеет
