– Это как та тема, которую все обсуждали, как люди ненавидели свои лица на видеофонах?
– Но, Дон, ты же все равно человек, ты хочешь жить, ты жаждешь общества и общения, умом ты понимаешь, что, несмотря на внешний вид, заслуживаешь общества и общения не меньше других, ты знаешь, что скрываться из-за страха взглядов – это поддаться ненужному стыду, который не даст тебе жить той жизнью, что ты заслуживаешь не меньше любой другой девушки, ты знаешь, что с тем, как ты выглядишь, ничего не поделать, но что-то можно поделать с тем, как ты относишься к тому, как выглядишь. Нужно иметь силу воли, чтобы взять под контроль свой позыв скрываться, и этого контроля хочется так отчаянно, что соглашаешься и на видимость контроля.
– Когда ты про эту хрень говоришь, у тебя голос меняется.
– И в итоге ты скрываешь свою глубокую потребность скрываться, и скрываешь из потребности показать другим людям, что у тебя хватает силы воли не волноваться, как ты выглядишь в глазах других. И вот на дегустации ты суешь свое обезображенное лицо в самый центр визуальной мясорубки, улыбаешься от уха до уха, и протягиваешь руку, и становишься сверхобщительной и отзывчивой, и с напряжением силы воли делаешь вид, что совершенно не замечаешь гримасы людей, которые стараются не морщиться, не пялиться и не выдать, что видят, насколько радикально ты обезображена. Ты симулируешь принятие собственного обезображивания. Ты лишь берешь свой позыв скрываться и прячешь его под маской принятия.
– Слишком много слов.
– Другими словами, ты скрываешь желание скрываться. И скрываешь из стыда, Дон: тебе стыдно, что ты хочешь скрыться от глаз. Тебе стыдно за то, что ты так неконтролируемо алчешь мрака. Первый Шаг УРОТа – признать бессилие над потребностью скрываться. УРОТ позволяет своим членам открыто говорить о первоочередной потребности в маске. Другими словами – мы облачаемся в вуаль. Мы облачаемся в вуаль, и носим вуаль гордо, и расправляем плечи, и отважно ступаем, куда бы ни звала душа, скрытые и в вуали, и но только теперь совершенно искренние и не стыдящиеся того, насколько сильно нас волнует, как мы выглядим перед другими, того, что мы желаем спасенья от чужих очей. УРОТ поддерживает нас в решении открыто скрыться.
– Ты как будто переключаешься на разные манеры речи. Иногда ты как будто нарочно не хочешь, чтобы я успевал за мыслью.
– Ну, у меня теперь новая жизнь, с пылу с жару, и вы сами все говорите, что к ней еще нужно привыкнуть.
– Короче, вас учат, как принять свое непринятие, в Унии, вот что ты говоришь.
– Ты за всем успел. Для тебя это вовсе не много слов. Если тебе интересно, мне кажется, ты думаешь, что не умен, но на самом деле нет.
– Нет? Не умен?
– Неудачно выразилась. Ты не не умен. То есть ты не прав, когда думаешь, что у тебя пусто на чердаке.
– Значит, это заниженная самооценка, всего за три дня ты меня, значит, насквозь увидела. У меня низкая самооценка и потому мне кажется, что для некоторых людей я недостаточно умен.
– И это нормально, как сказали бы в УРОТе, – чтобы проиллюстрировать подход УРОТа по сравнению с подходом АА. В УРОТе бы сказали, что нормально чувствовать себя неполноценным, стыдиться из-за того, что ты не так умен, как некоторые, но что круг замыкается, становится порочным, если начинаешь стыдиться того, что стыдишься неумности, если пытаешься скрыть, что ты умственно неполноценный, и потому на каждом углу шутишь про свою глупость и ведешь себя так, будто тебе безразлично, притворяешься, что тебя не волнует, считают тебя неумным остальные или нет.
– Как же у меня сейчас болит лоб, когда я пытаюсь успеть за твоей мыслью.
– Ну, ты же не спишь всю ночь.
– А теперь еще и на сраную вторую работу пора.
– Ты куда умнее, чем тебе кажется, Дон Г., хотя и сомневаюсь, что любые слова любого человека способны достучаться до того мрачного, страшного места, где находится твой страх, что ты несообразительный и глупый.
– И с чего это, по-твоему, мне кажется, что я не умный, – разве что – сама говоришь причем – всем вокруг очевидно, что я не умный?
– Я не хочу навязываться. Если не хочешь общаться об этом с человеком, которого едва знаешь, так и скажи.
– Ну все, это уже пошел сарказм над тем, что я сам говорил.
– Меня турнули из футбольной команды в десятом классе за то, что завалил английский.
– Ты играл в американский футбол?
– И отлично играл, пока не турнули. Мне даже репетитора дали, и все равно завалил.
– А я жонглировала жезлом в перерывах. Шесть лет подряд ездила в специальный лагерь.
– Но для многих форм ненависти к себе вуалей не бывает. УРОТ многих из нас научил быть благодарными, что для нашей формы хотя бы существует вуаль.
– Короче, вуаль – способ не скрываться.
– Вернее, скрываться открыто.
– Я уже заметила, как сильно это отличается от наркотической реабилитации, программ АА и АН.
– Можно спросить, как ты обезображена?
– Самая красота – когда солнце поднимается прямо сквозь снег, и все такое белое-белое.
– Я почти забыла, зачем пришла, что эта самая Кейт сказала, будто вчера вечером на уолтемском собрании АН какой-то сукин сын чуть не убил Кена Э., и они хотели попросить кого-нибудь передать Джонетт, чтобы она не заставляла их туда ходить опять, если им не хочется.
– Первое: у Кейт и Кена у самих язык есть, пусть сами говорят с Джонетт, и мне не надо навязываться, и уж конечно тебе не надо навязываться и кого-то там спасать. Второе: ты вдруг опять заговорила по-другому, и когда ты говоришь про вуаль, ты сама на себя не похожа. И третье:
