– дома вам воровать не у кого. Следовательно – вы обязаны выходить, на рынок предложения, чтобы удовлетворить непреодолимую жажду красть, красть, красть. Однако, ваш страх перед рынком предложения таков – что вы не можете, ни при каких обстоятельствах, выйти из дома. Не важно, истинная ли у вас психопатология, или лишь маргинализация по политическому определению «психопатологии», – так или иначе, это противоречие.

(1д) Таким образом – ответьте на вопрос: как бы вы поступили?

Шахт как раз обводил «д» в вопросе о почтовых мошенничествах и люстрации, когда из динамика над классными часами по внутренней связи Западного корпуса ЭТА разнеслась под аккомпанемент евстахиевотрубно-сворачивающего оперного саундтрека псевдопередача Джима Трельча. Когда на повестке нет турниров и встреч за пределами академии, студенческое «радио» РЭТА десять или около того минут каждые вторник и субботу по закрытой внутренней связи ближе к концу уроков – где-то в 14:35–14:45 – «передает» связанные с ЭТА новости на спортивные и общественные темы. Трельч, который мечтал о карьере теннисного комментатора с тех самых пор, как стало ясно (очень быстро), что в Шоу ему ловить нечего, – тот самый Трельч, который тратит все, что шлют родители, до последнего чирика на пополнение своей внушительной библиотеки картриджей «ИнтерЛейс»/SPN с профессиональными матчами, а почти каждую свободную секунду – на комментирование игр у себя за комнатным ТП ¹⁰⁶ с выключенным звуком; тот самый жалкий Трельч, который бесстыдно вылизывает до блеска задницы ведущих «ИнтерЛейса»^Р^ стоит ему попасть на юниорское мероприятие, которое транслирует И/SPN ¹⁰⁷, всячески задалбывая ведущих и предлагая сбегать для них за пончиками или кофейком, и т. д., Трельч, у которого уже весь гардероб забит скучными синими блейзерами и который научился зачесывать челку так, что получается блестящий чубчик, как у парика настоящих комментаторов, – этот Трельч отвечал за спортивную рубрику еженедельного вещания РЭТА уже тогда, когда старик Шахта умер от язвенного колита и Тед присоединился в академии к своему партнеру по парным детским играм осенью Года Шоколадного Батончика «Дав», т. е. спустя четыре месяца после сведения счетов с жизнью покойного ректора ЭТА, когда флаги еще были приспущены, а у всех на бицепсах красовался черный напульсник, от ношения которого мезоморфа-Шахта освободили ввиду размера бицепса; Трельч уже отвечал за спорт на РЭТА, когда Шахт пришел, и оставался с тех пор несгоняемым.

Спортивная рубрика вещания РЭТА – в основном просто пересказ результатов и счета всех игр, в которых команды ЭТА участвовали со времен прошлого сеанса ¹⁰⁸. Трельч, который подходит к своим обязанностям с неугасаемым рвением, сказал бы, что самое трудное, как ему кажется, при работе во внутреннем эфире – повторяться как можно реже, пока зачитываешь длинные списки, кто кого победил и с каким счетом. Его поиски синонимов «победить» и «проиграть» бесконечны, упорны и вечный источник раздражения для всех его друзей. Экзамены Мэри Эстер – как известно, легкотня и пятерка почти за красивые глаза, если следить за употреблением местоимений третьего лица, и, хотя Шахт внимательно слушал Трельча, чтобы предоставить на сегодняшнем ужине подробный отзыв, без которого не обойтись, он уже дошел до третьего вопроса теста – об эксгибиционизме у патологически стеснительных. Радиоитоги на 7.11 – о разгроме команд А и Б Порт-Вашингтона 71: 37 на ежегодной встрече в Порт-Вашингтоне.

– Джон Уэйн, А-1 до-18, победил порт-вашингтонского Боба Фрэнсиса из Грейт-Нек, Нью-Нью-Йорк, 6–0, 6–2,– говорит Трельч, – а А-2 в одиночных Хэл Инканденца одолел Крейга Бурду из Вивиан-Парк, Юта, 6–2, 6–1; и хотя К. Д. Койл, А-3, уступил в тяжелой борьбе порт-вашскому Шелби ван дер Мерву из Хемпстеда, Лонг-Айленд, 6–3, 5–7, 7–5, наш А-4 Тревор «Аксанутый» Аксфорд раздавил пи-вэшного Тапио Мартти из Соноры, Мексика, – 7–5, 6–2.

И т. д. Когда дело доходит до юнош А до-14, речь Трельча становится емче, хотя многоглагольное ассорти – еще ярче, к примеру:

– Ламонт Чу выпотрошил Чарльза Поспешилова, 6–3, 6–2; Джефф Пенн порвал Нейта Миллса-Джонсона, как тузик грелку, 6–4, 6–7, 6–0; Питер Бик размазал Виля Дилларда по крекеру, как какую-нибудь закуску, и откусил на 6–4, 7–6, тогда как А-4 из до-14 Идрис Арсланян триумфально наступил на горло Дэвида Вира 6–1, 6–4, а пи-вэшного пятого Р. Грега Чабба пришлось едва ли не выносить с корта, когда Тодд Потлергеттс отправил его в нарколептическую кому, 4–6, 6–4, 7–5.

Многие находят предмет Корбетта Торпа по геометрическим искажениям довольно трудным; то же можно сказать о классе Делинта – в случае компьютерно-безграмотных. И хотя сам Уотсон в целом слабо понимал холодное дейтерий-тритиевое кольцевание, в его чайническом подходе к сжиганию и кольцеванию имеется академическое зерно, особенно когда в некоторые семестры он дает почитать лекции Пемулису в качестве эксперта, если у них с Пемулисом перемирие. Но единственный проректорский предмет, по-настоящему представляющий сложность для Хэла Инканденцы, – это «Отделение и возвращение: квебекская история от Фронтенака [94] до века Взаимозависимости» м-ль Тьерри Путринкур, о котором, если начистоту, Хэл не слышал ни единого доброго слова и прежде избегал предложений Маман записаться на него с пользой для себя, пока наконец в этом семестре жонглировать предметами в расписании не стало трудней, и который (предмет) он находит трудным, раздражающим, но, на удивление, к концу семестра – все менее и менее нудным, и даже начинает неплохо для дилетанта разбираться в канадианизме и онанской политике – темах, которые ранее отчегото казались ему не просто нудными, но и подозрительно безвкусными. Трудность этого конкретного предмета в том, что Путринкур преподает только на квебекском французском, который Хэл хотя и понимал благодаря знакомству с классикой французской Плеяды Орина в детстве, но никогда особенно не любил, особенно на слух: квебекский – клокочущий, гортанный язык, в котором верное произношение как будто возможно только с кислой миной на лице. Хэл не представляет, откуда Орин узнал, что он ходит на «Отделение и возвращение» Путринкур, раз позвонил попросить помощи с сепаратизмом, – хотя просьба о помощи от Орина по поводу чего бы то ни было уже сама по себе дело странное.

– Бернадетт Лонгли, скрепя сердце, склонила голову пред пи-вэшной Джессикой Перлберг в одиночных до-18 А-1 6–4, 4–6, 6–2, хотя А-2 Диана Принс вдоволь поскакала на солнечном сплетении портовской Мэрилин Ын-А-Тье, 7–6, 6–1, а Бриджет Бун просто-таки вонзила железнодорожный костыль в правый глаз Эйми Мидлтон-Лоу, 6–3, 6–3,– и т. д., разносится в кабинете за кабинетом, пока инструкторы проверяют работы, читают или все менее терпеливо стучат ногой, каждые