– Ты говоришь так, чтобы я пригласила тебя быть моим партнером в цирке.

Большим пальцем Истон стирает предательскую слезинку, которой все-таки удалось сбежать.

– Конечно. Я просто должен быть там, когда ты будешь раскачиваться на трапеции в трико, вся такая невероятно сексуальная. Не могу позволить, чтобы бородатая женщина или укротитель львов украли у меня мою девочку.

Потому что он Истон Ройал, а у меня нет ни капли самоконтроля, ведь мое истерзанное сердце истосковалось по солнцу и я тоже люблю его, бросаюсь в его объятия и целую его.

Я планировала лишь один поцелуй, даже быстрый чмок, но уже не могу остановиться, целую его снова и снова, и вот уже мои руки расстегивают пуговицу на его джинсах, пальцы тянут молнию вниз.

Ист позволяет мне делать все это до тех пор, пока не остается лежать подо мной почти голый, в одних только боксерах.

– Закончила? – спрашивает он, когда и они улетают прочь.

– Еще нет.

Мои щеки горят. Я любуюсь им. Он прекрасен даже там, где я не ожидала особой красоты. Я не большая фанатка мужских членов. Больше того, мне они кажутся непривлекательными. Я ни разу не искала их фотки в сети, но Истон… Я не могу перестать пялиться на него: от кончиков шелковистых темно-русых волос до аномально красивых больших пальцев на ногах Истон Ройал – само совершенство. У него подкаченная грудь и рельефный живот. Мускулистые бедра и длинные ноги. Каждый сантиметр его тела излучает мощь.

Его рука опускается вниз, он сжимает себя так сильно, что белеют костяшки.

– Ты сводишь меня с ума, Харт. Я продержусь еще ровно две секунды, если ты не перестанешь вот так на меня смотреть.

– Ничего не могу с собой поделать.

И тут Истон вдруг бросается ко мне, стягивает футболку через голову, приподнимает меня над матрасом, чтобы снять трусики. Раздается звук рвущейся ткани, проклятие, а потом удовлетворенное «наконец-то!»

Он останавливается, только когда я остаюсь совсем голая. Его руки гладят мои бедра длинными, размашистыми движениями. Очерчивают мои изгибы, живот и спину. Его рот двигается от моих губ по подбородку, вниз по шее и вдоль ключицы. Он целует мои соски, груди и ложбинку между ними.

Истон протискивает между нами руку, чтобы натянуть презерватив.

– Ты готова?

Его глаза полыхают, лицо раскраснелось. Губы припухли от поцелуев.

Я еще никогда в жизни не чувствовала себя такой готовой.

– Да, – отвечаю я так рьяно, что даже стыдно становится.

Ист перекатывается, и я оказываюсь сверху.

– Помни, ты обещала быть нежной. Это мой первый раз, – шепчет он перед тем, как я опускаюсь на него.

Не знаю, первый ли мой это раз или пятидесятый, неважно – для нас он первый. Истон стискивает зубы, на его лбу выступаю капельки пота. Пальцами он впивается мне в бедра, и все его тело подо мной напрягается. Вены на его шее раздуваются, когда он пытается справиться с собой.

– Харт, – выдыхает он.

– Ист, – выдыхаю я в ответ.

Наши прозвища вдруг оказываются такими сентиментальными, и мы не будем говорить об этом вслух, чтобы не разрушать момент излишней слащавостью. Но мы можем думать об этом, здесь и сейчас. Можем сказать об этом друг другу нашими телами. Что он мое солнце, мое тепло, моя путеводная звезда. Мой Ист[13].

Что я его душа, его смысл, его любовь. Его Харт.

Мы одно целое – одна душа, одно тело. Это чувственно и опьяняюще. Я не хочу спускаться с этой высоты. Но Истон ловит меня, когда я по спирали лечу вниз. Он прижимает меня к своей широкой груди, обнимая теплыми руками, и шепчет, что никогда не отпустит меня, никогда не перестанет любить, никогда, никогда, никогда, никогда.

Глава 30

Я думала, что после самой лучшей ночи в моей жизни на следующее утро буду на седьмом небе от счастья. Но завтрак больше напоминает чьи-то похороны. Все встречаются на кухне и подкрепляются различными протеиновыми коктейлями, овсянкой или хлопьями с молоком, поданными Сандрой, женщиной лет пятидесяти, вернувшейся после продолжительного отпуска, во время которого она помогала ухаживать за своим новорожденным внуком. Мы с Эллой уже сидим за столом, когда по очереди спускаются мальчики. Первым в кухне появляется Себастиан. Увидев меня, он чертыхается, берет смузи и исчезает. Потом заходит Сойер. Я жду, что он последует примеру брата, но младший Ройал берет у экономки порцию овсянки и садится за стол возле окон, из которых открывается вид на огромных размеров лужайку, бассейн и океан за ними.

Мы уже собираемся уходить, когда в кухню вваливается Истон.

– Он постоянно опаздывает, – мурлычет Элла.

Мы садимся за стол к Сойеру.

– Он милый, так что, похоже, это сходит ему с рук.

– «Он», вообще-то, тоже здесь, – ворчит красавчик Истон и опускается на стул рядом со мной.

– А он не жаворонок, да? – спрашиваю я у Эллы.

– Не-а. Когда я только переехала к ним, то решила, что из него получится отличный вампир – он пропадает всю ночь и спит днем.

– Если хочешь знать правду, – тут я понижаю голос, – я ни разу не видела его грудь в солнечном свете, так что все возможно!

– Нет, серьезно! Я. Блин. Прямо. Здесь!

– А я видела, – объявляет Элла, показывая ложкой в сторону бассейна. – И с прискорбием сообщаю, что она не светится.

– Это можно исправить. У меня есть крутые тени, называются «глиттер-бомб», и мы можем намазать ими его грудь.

– О! Как потеплеет, сразу попробуем.

Истон бормочет что-то о том, что ему не надо было приводить меня сюда, но я знаю, что это шутка. Он разбудил меня самым лучшим из всех возможных способов и объявил (еще даже до того, как мы встали с постели), что это самое солнечное утро в его жизни. И явно самое активное утро в моей.

Ну, а прошлая ночь… Я даже не могу описать ее словами. Истон был таким нежным, таким восхитительным и… У меня вспыхивают щеки, когда я вспоминаю, как он сдерживался, каким терпеливым был со мной. Учитывая его репутацию бабника, я думала, он будет заботиться лишь о собственном удовольствии, но Ист вовсе не вел себя эгоистично. Он был… потрясающим. Мои щеки краснеют еще сильнее.

Мы обязательно должны поставить в квартире кровать, да побольше. Интересно, а есть ли такие простыни, которые не сбиваются с матраса? Было бы здорово.

Элла вздыхает, так громко и печально, что все поворачиваются в ее сторону.

– Что? – спрашивает Истон.

Теперь она показывает ложкой на меня.

– Я узнаю этот счастливый утренний взгляд. Раньше и я так смотрела, – жалобно говорит Элла. – Слава богу, что этот дурацкий футбольный сезон почти закончился, и скоро я смогу проводить время с Ридом.

Сойер, сидящий по ту сторону стола, отталкивает свою тарелку.

– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом, а не о том, как вы двое