– Да, слыхал. – Он делает глубокую затяжку и выпускает облачко дыма. – Я же получил твои деньги в знак извинения, помнишь?

Я хмурюсь.

– Мои деньги в знак извинения?

Он поднимает бровь.

– За мою разбитую машину? Твой друг привез мне толстый конверт, сказал, что ты просила передать. Не знаю, где ты раздобыла столько наличных, но спрашивать не буду. – Он подмигивает. – «Вольво» не стоила и половины того, сколько ты мне передала. Если ты здесь, чтобы увидеться с ним, то он наверху. Дома.

Разбитая машина? Полный конверт наличных, который я попросила «друга» привезти? Здесь, чтобы увидеть кого? Этот кто-то здесь? Я совсем ничего не понимаю.

– Э-э-э… – Я делаю глубокий вдох. – Да, я приехала к нему.

Я поднимаю глаза на окна квартиры на втором этаже.

– Он живет там?

– Иногда остается там, насколько мне известно. Когда твои родители освободили квартиру, я сдал ее ему. – Мужчина бросает окурок на пол и тушит носком сапога. – Но если ты снова хочешь въехать, то разбирайтесь сами, вы ведь все равно знакомы. Мне-то все равно, кто там будет жить. Будем считать, что арендная плата внесена до февраля.

Сказав это, он уходит в дом, оставив меня в состоянии полного шока.

Я напоминаю себе, что нужно дышать, и начинаю обдумывать все, что сказал хозяин дома. Я жила здесь. У меня были деньги, потому что я платила за квартиру – судя по всему, ежемесячно. Учитывая, что сейчас конец января, я уже внесла плату за декабрь. Мои родители не только знали об этой квартире, но еще приехали сюда и увезли все мои личные вещи. Куда они их дели? Все в моей комнате новое, за исключением кое-какой одежды. Они все выбросили? Прячут где-то? Но какой в этом смысл?

Обещания не подделывать свое прошлое, которые я дала сама себе, забыты – кое-что начало проясняться. Я взбегаю по ступенькам, окрыленная мыслью о том, что там, наверху, есть живой человек, который знает меня. Вряд ли тут живет кто-то из «Астора». Одни их машины стоят больше, чем все это здание. Этот человек знает меня за пределами школы, за пределами семьи, а значит, может быть честен со мной.

Поднявшись по лестнице, я бросаюсь к двери и яростно стучу по ней, пока изнутри не раздаются шаги. Заламывая руки и затаив дыхание, я жду, когда мне откроют.

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Истон, – вздыхаю я.

Если бы меня заставили под дулом пистолета перечислить людей, которые могли бы жить в этой квартирке, Истон Ройал бы был последним в этом списке. С босыми ногами, в джинсах и майке, под которой легко разглядеть кубики на животе, он выглядит слишком роскошным для такого убогого места.

– Классная куртка, – растягивая слова, произносит Истон и щелкает пальцем по воротнику.

Я смущенно мну в пальцах низ куртки: совсем забыла, что она на мне. Сжимаю кожу еще сильнее.

– Хотела вернуть ее тебе, но не знала, как с тобой связаться.

– Можно было бы позвонить. Или даже написать сообщение. – Он прислоняется к дверному косяку, загораживая собой весь проем.

– Мужчина внизу… – Я умолкаю. – Он хозяин квартиры?

– Хосе? – Истон кивает. – Да, этот дом принадлежит ему. Хороший человек.

– Он что-то говорил про разбитую машину. – Я тру виски. – И про то, что за нее заплатили, что мой друг привез деньги, и…

У меня снова начинает болеть голова.

Взгляд голубых глаз Истона становится серьезным.

– В ночь аварии ты взяла его машину.

– О! – От всепоглощающего чувства вины на глаза наворачиваются слезы. – И я разбила ее? Кошмар какой. Наверное, он ненавидит меня.

Дернув плечом, Истон слабо улыбается.

– Нет, я обо всем позаботился. Заплатил ему куда больше, чем страховая компания. Поверь мне, он на седьмом небе от счастья.

Я смотрю на него во все глаза.

– Ты позаботился об этом? Почему?

Истон пожимает плечами, но на вопрос не отвечает.

– Хочешь войти?

– Да.

Я не жду, когда он отодвинется. Не жду второго приглашения, а влетаю внутрь и как вкопанная останавливаюсь в центре пустой комнаты. Ну, не совсем пустой. Посреди комнаты лежит черная сумка, сложенная пополам. Еще я замечаю скомканный пиджак с эмблемой «Астор-Парка», пару теннисных туфель и два полотенца. Бутылку водки, пакетик с чем-то сухим и зеленым и упаковку пива в углу.

При виде всего этого мои глаза расширяются. Это что-то типа притона для учеников «Астор-Парка», где я продавала желающим спиртное, наркотики и… себя? Так мне удавалось платить за квартиру? Меня начинает подташнивать. Неужели я зарабатывала на жизнь, предлагая свое тело парням из «Астора»? Поэтому родители решили избавиться от моих вещей? Почему столько тайн? Хотя, может быть, именно поэтому меня и отослали на север.

В ушах звенят обвинения Кайла в том, что я была очень доступной. Я списывала это все на то, что он просто подонок и придумывает небылицы, чтобы сделать мне плохо, но сейчас, медленно поворачиваясь по кругу и видя лишь небольшое количество вещей, видимо, принадлежащих Истону, во мне просыпается сомнение.

– Это… Мы… Что это за место?

Истон тихо закрывает дверь и подходит к кухонным шкафчикам. Он отвинчивает крышку на бутылке с водкой, наливает два стакана и протягивает один мне.

– Твоя старая квартира, что же еще?

Я беру стакан и сжимаю его во вспотевших ладонях. Сказать ему, что боюсь узнать, что была малолетней проституткой, а он – одним из моих клиентов? Или лучше промолчать, чтобы не сойти за ненормальную? А можно просто ответить, что удивлена, почему не жила с родителями, а здесь, да еще в том районе Бэйвью, где приличным девушкам лучше не бывать.

Я открываю рот, чтобы сказать про родителей, но вместо этого у меня вырывается:

– Мы занимались здесь сексом?

Истон чуть не давится водкой.

– Ты что-то такое помнишь?

Он кашляет.

Я знаю, что стою вся красная от стыда, но если уж я выбрала этот путь, нужно идти до конца. А там уже я всегда смогу броситься за край.

– Нет, но здесь ничего нет, кроме вот этого… – я показываю большим пальцем на сумку и одежду за моей спиной, – и этого. – Мой указательный палец направлен в сторону выпивки.

– У тебя все отлично с математикой, Харт, но твои способности складывать два и два вызывают сомнения. Нельзя прибавить к дорожной сумке парочку запрещенных вещиц и получить бордель. – Он допивает водку и наливает себе еще.

– Тогда что можно получить?

Сколько еще водки он собирается выпить? Я неловко переминаюсь с ноги на ногу и задеваю что-то на полу. Опустив глаза, вижу у своего большого пальца пустую бутылку.

Истон подходит и поднимает ее как ни в чем не бывало. Но когда он наклоняется, чтобы выбросить бутылку в мусорную корзину, я замечаю, что кончики его ушей покраснели.

– Когда ты здесь жила, то