Она наклонилась над прилавком, держа в руках мобильник с одноразовой сим-картой.
– Я получаю телефон за шестьдесят баксов, а во сколько обойдется месячное обслуживание?
– Придется добавить еще тридцать.
Харт вертит в пальцах стодолларовую банкноту.
– Ты потеряла свой телефон?
Она кивает.
– Да, мама сказала, что он разбился во время аварии.
Вот почему все мои сообщения оставались непрочитанными. Мне немного полегчало. Я аккуратно отодвигаю ее в сторону и кладу на прилавок бутылки с газировкой и несколько банкнот, чтобы оплатить еду и телефон. Придется пока обойтись им, но потом я куплю ей другой.
– Постой, у меня есть деньги! – возражает Хартли.
Я не обращаю на нее внимания, как и кассир.
Пока мы ждем, когда он отдаст нам сдачу, она барабанит пальцами по прилавку, явно что-то обдумывая.
Наконец Харт останавливается и спрашивает:
– Вы меня помните?
Кассир поднимает на нее глаза.
– Нет, а должен?
– Я раньше сюда не заходила?
– Понятия не имею. – Он косится на меня, ища поддержки.
– У нее амнезия.
– Ух ты! А такое бывает?
– Да, еще как бывает, – отвечает Хартли. – Видимо, я нечасто ходила за покупками.
– Думаю, да. Иногда ты ела еду из ресторанчика. Иногда позволяла мне кормить тебя.
– О! – Она опускает плечи.
– Я отведу тебя в «Хангри-Спун», если хочешь. Поспрашиваешь их.
– Какой в этом смысл? – Ее голос полон разочарования.
– Если вам от этого полегчает, я вспомню вас, – предлагает кассир.
– Нет, мне не полегчает, – отвечает она, забирает свой телефон и вылетает на улицу.
– Эй, чувак, прости, виноват, – говорит мне кассир.
– Да забей.
Я собираю наши покупки и выхожу на улицу к Хартли.
– Прости, – говорит она.
– За то, что ты расстроилась? Тебе незачем за это извиняться.
– За то, что нагрубила тому парню.
– Ты не нагрубила ему. Он неудачно пошутил. – Я обнимаю ее рукой за плечи и веду к дому. – Уверена, что не хочешь, чтобы я отвел тебя в ресторанчик? Можем пойти прямо сейчас. Они работают круглосуточно.
– Даже не знаю. Если бы ты спросил меня пару дней назад, я без колебаний согласилась бы, но сейчас… Я боюсь.
– Боишься чего? – Я замедляю шаг, чтобы идти с ней в ногу.
– Того, что они могут рассказать. Вдруг я была ужасной коллегой и они ненавидят меня? По-моему, я уже исчерпала весь лимит душевных сил выслушивать то, какой отвратительной я была.
– Ничего подобного! Ты подменяла других, если могла. Правда, я не знаю, как долго ты там работала. А однажды сказала мне, что хотела бы взять больше часов, но им нечего тебе предложить.
Хартли умолкает, задумываясь о том, что я ей рассказал.
– Похоже, ты многое обо мне знаешь. Что еще тебе известно? – тихо спрашивает она, кутаясь в мою куртку, как будто кожа смягчит удары, которые, по ее мнению, вот-вот обрушатся на нее.
– Немногое, – отвечаю я, – но расскажу тебе все, что ты захочешь узнать.
Тут я начинаю сомневаться, и не из-за чувства самосохранения, а потому что не хочу причинять ей еще больше страданий. Я недавно упрекал ее в том, что она полагается на рассказы других, а теперь сам предлагаю выложить все, что знаю. Чувствую себя лицемером. Но она отчаянно хочет получить ответы на свои вопросы, а я никогда не мог найти в себе силы отказать этой девушке. И все-таки советую ей подумать о другом варианте:
– Твой доктор сказал, что мы должны дать тебе возможность вспомнить все самой. Нужно лишь немного потерпеть, Харт. Уверена, что не хочешь подождать?
Она делает глубокий вдох. Я чувствую, как ее плечи поднимаются и опускаются на вдохе и выдохе.
– Сегодня, после нашей встречи в кафе, я решила, что пора двигаться дальше, и собиралась забыть о прошлом, создав новые воспоминания.
– Но случилось что-то, что изменило твое решение? – догадываюсь я.
Хартли вздыхает.
– Возможно.
– Ты можешь рассказывать мне обо всем. Я не стану осуждать тебя.
В моем прошлом много мерзостей, и мне страшно обсуждать его с ней, но уверен в одном: если не буду до конца откровенным с этой девчонкой, она никогда не будет доверять мне. Тем вечером у «Френч-Твист» она сказала, что ей нужен кто-то, кто будет с ней честным. И это должен быть я, а значит, мне придется признаться во всем том дерьме, которое я творил в прошлом. Но это может подождать, потому что если она не съест свой хот-дог до нашего разговора, то, боюсь, потом совсем потеряет аппетит. Я подталкиваю Харт коленом под попу.
– Поднимайся давай. Еда остывает, а кола нагревается.
Хартли согласно взбегает по ступенькам. Я бросаю пакет на пол, беру два стакана и кидаю в них лед. На глаза попадается бутылка водки, и я решаю, что Хартли не помешает выпить чего-нибудь покрепче газировки.
Она сбрасывает обувь, снимает куртку и аккуратно кладет ее на пол. Потом переходит в середину комнаты и начинает доставать покупки из пакета. Закончив, Хартли принимается изучать свой новый телефон. Он самый обычный, но зато я теперь смогу связаться с ней.
– Эй, дай-ка его мне, – прошу я.
Хартли бросает мне телефон. Я вбиваю свой номер и добавляю в список избранных контактов.
– Вот. Если захочешь съесть хот-дог, пиши мне в любое время. – Я протягиваю телефон обратно и толкаю сумку за спину Харт, чтобы ей было куда прислониться.
– Но не привыкай к такому королевскому обращению, – шучу я, чтобы разрядить обстановку. Ее лицо аж свело от напряжения. – Я не каждой девчонке покупаю хот-доги на автозаправках.
– Надеюсь. Это же почти то же самое, что просить ее стать твоей девушкой.
– Нет, это то же самое, что жениться. – Я откусываю сразу половину своего хот-дога.
– С чего ты взял?
– Когда ты хочешь просто встречаться с девчонкой, то все тщательно планируешь, потому что тебе нужно произвести впечатление. А когда дело идет к свадьбе, ты не паришься и делаешь то, что тебе по-настоящему нравится, просто наслаждаясь человеком, рядом с которым можешь просто быть собой.
Хартли, жуя, обдумывает мои слова.
– Мы делали что-то из распланированного до того, как я потеряла память?
– Ты помнишь, что мы встречались?
Она криво улыбается.
– Нет. Это больше похоже на выдавать желаемое за действительное. Я не знаю, что было между нами. – Она втягивает голову в плечи. – Если честно, когда я только вошла, то боялась, что была шлюхой, которая брала деньги за секс.
Я давлюсь хот-догом. Так сильно, что Хартли вскакивает и бьет меня по спине. На глаза наворачиваются слезы, и я показываю на газировку, которую она тут же мне передает. Я выпиваю залпом почти полбутылки и, когда, наконец, могу нормально дышать, говорю:
– Ты думала, что была проституткой?
– Думаю, лучше употребить термин «работница секс-индустрии», – чопорно отвечает Харт. Она сидит в позе лотоса, положив руки на обтянутые джинсами коленки. Длинные черные волосы убраны за маленькие ушки.
