«Пойдём на награждение вместе, хорошо? Выйдем около половины седьмого».

Не думала, что однажды буду рада приодеться и пойти куда-нибудь в компании Джорджа Коннора, но у меня прямо на душе теплеет. Действительно, пойти вдвоём - хорошая идея. До сих пор я и не задумывалась, как неловко будет идти одной.

Вот только еще вчера я была уверена, что пойду с Фомом. Хороший из меня предсказатель.

Я отвечаю Джорджу: «Вообще-то хорошая идея».

Перечитываю, стираю «вообще-то» и ставлю большую букву в слове «хорошая».

***

Мы встречаемся у лифтов.

Пока мы спускаемся, он рассматривает моё сапфировое вечернее платье и произносит:

— Здорово выглядишь.

Я стараюсь не замечать его удивленного тона.

— Ты тоже, Константин Дмитриевич Левин! — Складываю указательные пальцы пистолетиками и направляю их в сторону его чёрного костюма и галстука.

Когда мы выходим из лифта, вспоминаю эпопею с селфи, хватаю Джорджа за рукав и тащу к чистому участку стены.

— Надо увековечить это событие, пока бешеные фанатки не порвали тебя на части! — заявляю я, вытягивая вперёд руку с телефоном.

Я делаю пару снимков и остаюсь довольна:

— Теперь у меня есть доказательство, что я была знакома с тобой до того, как...

— И у меня, — без единой нотки сарказма отвечает Джордж.

Со вчерашнего дня «Зал С», он же «Туба», сильно преобразился. Исчезли столы, а стулья расставили рядами перед сценой. Свет приглушен, а из динамиков над головой льется поп-музыка. Стоящий у дверей билетер проверяет наши билеты и приглашает занять свободные места. Мы находим два стула в дальней части пятого ряда.

У нас еще есть время, так что я выхожу в уборную. И замечаю в коридоре Фома. Он громко говорит что-то Крису Марано из съемочной группы Тейлор Мирс и замечает меня как раз в тот момент, когда, кажется, добирается до кульминации своей речи. Он на секунду замолкает, и я отчего-то боюсь, что сейчас он извинится перед Крисом и подойдёт ко мне. Чтобы попросить прощения или сказать какую-нибудь гадость в духе: «О, глядите-ка, кто пошел на награждение один!»

Но это жизнь, а не плохой фильм, так что Фом переводит взгляд обратно на Криса и продолжает говорить с ещё большим воодушевлением. И я понимаю, что это конец. После стольких месяцев переписки обо всем на свете, заигрываний, неизвестности и невозможных надежд.

В роскошном женском туалете я достаю телефон и стираю все сообщения от Фома Козера. Я уже собираюсь убрать телефон обратно, но тут приходит сообщение от мамы.

Сначала просто слова: «Знакомься - младенец».

Через несколько секунд приходит фотография.

Результаты УЗИ.

Ничего не разобрать. Серьёзно. Комок на экране ничем не напоминает человека. Мама с папой, конечно, показали бы мне, где головка, носик, ручки. Но даже они не знают, какого ребёнок пола. Они решили не выяснять это до его рождения.

Приходит третье сообщение: «Прости, что так долго! Сама знаешь, как у меня с техникой. Пришлось Клавдию попросить. (:»

И еще: «Пусть сегодня все будет хорошо! Мы так тобой гордимся!»

Пока я пишу ответ, приходит:

«Только что узнала новости о Харлоу. Дорогая, мне так жаль!»

Я замираю.

Какие еще новости о Харлоу?

Рак.

Слово прорезает моё сознание и пускает мороз по коже.

У мистера Харлоу рецидив. Что еще это может быть? Но ни Джек, ни Пол ничего мне не говорили!

Еще бы. Мы же не разговариваем.

Я сползаю на диван в уборной - смогу ли встать обратно? - и звоню маме.

— Таша? — мама снимает трубку после первого гудка; у неё встревоженный голос. — Разве ты не на награждении?

— Нет... То есть я там, но... Мама, что случилось у Харлоу?

— Я... думала, ты знаешь. Джек тебе не сказала?

— Нет. Мам, скажи мне, что случилось!

Мама долго молчит, а я сижу и плачу.

— Пришли результаты анализов от онколога, — наконец слышу я. — У него рецидив. Раковые клетки разрастаются. Все... все очень плохо, дорогая.

Слёзы льются ручьем. Я делаю вид, что не замечаю встревоженных взглядов снующих мимо женщин.

— Таша?

— Мам, мне надо идти, — шепчу я.

Вешаю трубку и зажмуриваюсь. Сквозь стену доносится припев Firework Кэти Перри и приглушённый мужской голос. Церемония началась. Я снова и снова вытираю слёзы.

Мне надо на награждение. Я заставляю себя встать, в какой-то дымке иду по коридору, машу билетом перед носом билетера и просачиваюсь в темный зал. На сцене под бодрую мелодию с большого экрана показывают лучшие моменты из веб-сериалов этого года. Вдруг на экране появляются лица Джорджа и Евы. Точнее, их поцелуй из серии со «скрэбблом». Каждый отрывок встречали аплодисменты и восторженные крики, но при виде наших героев зал вопит во всю глотку. Ошеломленная, я несколько секунд не могу понять, что это снимали мы. Я и Джек.

Джек!

Почему её здесь нет? Мы создали этот сериал, рассказали эту историю вдвоём. Без неё «Несчастливых семей» не было бы. Как могла я приехать сюда без неё? Как я вообще могла до этого додуматься?

Если мы выиграем в своей номинации, надо стоять на сцене всем составом. Я хочу видеть здесь и Пола, и даже Клавдию. Если туда выйдем только мы с Джорджем, будет неправильно. Будет нечестно!

Видео заканчивается, вспыхивает свет. Тейлор Мирс подходит к микрофону и начинает свою речь, но я не могу разобрать ни слова.

Моё место не здесь.

Я вдруг понимаю это и, задыхаясь, пробираюсь между рядами к выходу. Мне нужно в Лексингтон, к Джек и Полу. Сейчас я должна быть с ними.

Захожу в свой номер, снова набираю маму и начинаю как попало зашвыривать вещи в сумку. Мокрую зубную щётку я кладу прямо так.

— Я лечу домой, — объявляю я. — Только найду ближайший рейс.

— Дорогая, — я впала в бездумное отчаяние, и вдвойне странно слышать мамин спокойный голос, — понимаю, что ты расстроена, но Джек и Пол поймут. Ну посуди сама, что изменит один день?

Перед моими глазами проплывает ослепительно яркая картина: Джек сидит в моей спальне. «Тебе плевать на нас».

— Все, — отвечаю я. — Он изменит все.

— Таша, нельзя просто поменять билет на другой. Тебе придется платить за...

— Мам, я понимаю. Мне просто... нужно это сделать.

Повисает давящая тишина. Я стою у двери номера, держа сумку за ручку.

Наконец мама подает голос:

— Будь осторожна. Позвони, как только будут новости. Я встречу тебя в аэропорту.

Мне хочется плакать. Я тяжело выдыхаю.

— Спасибо, мама.

Маме наверняка придётся сделать целую кучу дыхательных упражнений, чтобы принять моё решение, но я задыхаюсь от благодарности.

Я выселяюсь. Слишком вежливый портье не перестаёт расспрашивать меня, что случилось. Ждать шаттла нет времени, я вызываю такси. По дороге в аэропорт пишу Джорджу: «Прости меня, пожалуйста. Нужно было уехать. Твоя речь