– Прежний король, – прошептала Ириана, вновь поворачиваясь к пруду. – Он тоже… был одержим?

Шепот был едва слышен даже Шаолу.

– Да, – ответил Шаол. – Долгие годы. Прости, что я не рассказал тебе раньше. Мы считали эти сведения… слишком опасными.

– Ты боялся, что они могут повредить репутации нового короля?

– И это тоже. Могут возникнуть вопросы, которые лучше не задавать.

– Неудивительно, что мою магию отталкивает, – выдохнула Ириана, меняясь в лице.

– Прости, если я вновь доставил тебе хлопот.

Шаол понимал всю бесполезность любых слов.

Но в глазах Ирианы появилась знакомая ему решимость.

– Тем больше у меня оснований сражаться с той силой. Я хочу полностью убрать все, что он в тебе оставил. Навсегда. Сегодня та сила поджидала меня. Снова смеялась надо мной. Мне удалось пробиться к тебе, но потом тебя окружила плотная стена тьмы. Она создала… кокон. Я видела все, что она тебе показывала. Твои воспоминания и его… И тогда я поняла, откуда у тебя эта рана и кто ее нанес. Я увидела ее разрушительное воздействие на тебя. Все мои мысли были заняты тем, как остановить, оттолкнуть ее…

Ириана сжала губы, словно боялась, что они опять задрожат.

– И ты атаковала тьму крупицей добра, – договорил за нее Шаол. – Воспоминанием, полным света и любви.

Он не мог подыскать слов, чтобы отблагодарить Ириану. Он представлял, каково ей отдавать память о матери силе демона, уничтожившего эту женщину.

Наверное, она прочитала его мысли:

– Я рада, что память о маме смогла еще немного оттеснить темноту.

Шаол сглотнул.

– Я видела твои воспоминания, – тихо сказала Ириана. – Твоего отца.

– Мерзавец высшей пробы.

– Ты ни в чем не виноват.

Шаол удержался от возражений.

– Тебе повезло, что ты не ударился головой и не повредил череп, – сказала она, рассматривая шрам на виске.

Шрам был едва заметен, особенно под волосами.

– Умри я тогда, отец бы обрадовался.

– Ты заслуживал лучшего.

Эти слова затронули уголок его души, где до сих пор таилась боль. Шаол очень давно туда не заглядывал.

– Спасибо, – выдохнул он.

Несколько минут они сидели молча, слушая журчание фонтана.

– Который час? – вдруг спохватился Шаол.

– Три пробило.

Шаол заерзал в кресле. Ириана только сейчас заметила, что у него движутся ступни ног. Она изумленно открыла рот:

– Твое сегодняшнее достижение.

Ириана улыбнулась. Сдержанно, но… улыбка была искренней, ничем не напоминавшей ту фальшивую утреннюю улыбку. Шаол вспомнил, как Ириана влетела к нему в спальню, увидела его лежащим рядом с Несариной и… Шаолу казалось, что он сейчас провалится вместе с кроватью. Ириана сжалась, словно ей влепили пощечину. И потом, когда она сидела, плотно обхватив плечи и отказываясь смотреть на него…

Как он жалел, что не может сейчас опуститься перед ней на колени. Или подползти к ней. Он не знал, почему его охватило чувство полнейшей никчемности. Почему он едва отважился взглянуть на Несарину. Его спутница слишком наблюдательна, чтобы не понять. Минувшей ночью между ними возникла негласная договоренность – не трогать опасную тему. Одно это…

– Чувствуешь мое надавливание? – спросила Ириана, упираясь большим пальцем в его босую ногу.

– Да, – ответил Шаол и пошевелил пальцами.

– Какое оно по ощущениям: сильное или мягкое?

– Сильное.

– А сейчас? – спросила она, ослабляя нажим.

– Мягкое.

Ириана проверила и вторую его ногу, дотронувшись до каждого пальца.

– Я думаю, мне удалось переместить враждебную силу к середине позвоночника. Отметина внешне не изменилась, но ощущается. Словами не объяснить.

– И не надо.

Радость, искренняя радость ее воспоминания отвоевала для него эту подвижность ступней, вернула им чувствительность. Сражаясь с враждебной силой, Ириана бросила в бой самые важные, самые драгоценные свои резервы.

– Я умираю с голоду, – признался Шаол, касаясь ее локтя. – Давай поедим?

К его удивлению, Ириана согласилась.

Несарина знала: вчера Шаол хотел поговорить с ней не столько ради интереса к торжествам, сколько из-за чувства вины.

«Ничего, переживу и это», – твердила она себе. В жизни Шаола она была заменой не одной, а двум женщинам. Появилась третья… «Я справлюсь», – убеждала она себя, возвращаясь во дворец после разведки на улицах Антики. Никаких признаков присутствия валгов в городе она не обнаружила.

Несарина прошла через дворцовые ворота и остановилась во дворе. Возвращаться в их покои и пережидать изматывающую послеполуденную жару? Что-то внутри Несарины противилось, как она себя ни уговаривала.

Подняв голову к небу, она заметила на крыше могучую фигуру Кадары и хмуро улыбнулась.

Как и в прошлый раз, в гнездо рукки она входила, шумно дыша ртом. К счастью, это видела только Кадара.

Громадная птица приветственно щелкнула клювом и вернулась к своей трапезе – внушительному куску говядины с торчащими ребрами.

– Я узнал, что ты поднимаешься сюда, – донесся с лестницы голос Сартака.

– Как? – удивилась Несарина.

Принц многозначительно улыбнулся и, преодолев несколько последних ступенек, вошел в гнездо.

Кадара возбужденно распушила перья, затем торопливо вонзила клюв в мясо. Чувствовалось, ей хочется поскорее подняться в небеса.

– Дворец кишит шпионами. Часть из них – мои. Тебе что-то нужно?

Сартак вглядывался в ее лицо. Вчера тетка и дядя называли ее лицо усталым, осунувшимся и несчастным. Решив, что причина в недоедании, они заставили Несарину наесться до отвала. Но на этом хлопоты родни не кончились. Вместе с двоюродными братьями и сестрами ее отправили в гавань за свежей рыбой к вечерней трапезе, которую тут же начали готовить. Никакие отговорки не помогли. Несарине пришлось приняться и за рыбу, отчего на придворном пиру она лишь делала вид, что ест. «Ты и сейчас какая-то смурная, – кудахтала Захида. – И глаза несчастные».

– Я… – Несарина смотрела на город, плавающий в предвечернем мареве, и придумывала объяснение. – Мне хотелось побыть в тишине.

– Тогда не стану нарушать твоего уединения, – сказал Сартак, поворачиваясь к лестнице.

– Нет, – торопливо возразила Несарина, потянувшись к нему.

Ее рука замерла и опустилась совсем рядом с его кожаным камзолом. Кто она такая, чтобы дотрагиваться до принца? Это же неслыханная дерзость, если не оскорбление.

– Я не… Вам совсем незачем уходить. Я не против вашего общества… ваше высочество, – поспешила добавить она.

– Поздновато ты вспомнила про мой смешной титул, – усмехнулся Сартак.

Несарина умоляюще смотрела на него. Ей действительно не хотелось, чтобы принц уходил.

Ей вспомнился их вчерашний разговор во время торжества. Вспомнилось, как несколько дней назад они говорили возле стен Торры… Ни тогда, ни вчера принц не казался ей холодным или отстраненным. И она рядом с ним не ощущала робости и скованности. Вчера Сартак был к ней очень внимателен и даже удостоил ее и Шаола чести, проводив до покоев. Несарина совсем не возражала против его присутствия. Пусть иногда ей хотелось тишины и уединения, но уединение граничило с одиночеством, которое она совсем не любила. Просто иногда…

– Вчера я почти весь день провела с родственниками. Они бывают… утомительными. Требовательными.

– Мне это знакомо, – сухо ответил принц.

– Еще бы, – слегка улыбнулась Несарина.

– И все же ты любишь свою родню.

– А разве вы своих не любите? – спросила она, удивляясь, как смеет задавать столь дерзкие