– Завтра встречаемся с утра на том же месте, – повернулся к Виктору. Тот кивнул, не сводя взгляда с ряда кольев, вскочил в седло, поворотил коня. Я подумал, что сейчас он врежет шпоры, но Виктор лишь плотнее сжал колени, вдавив пятки сапог в конские ребра. В седле сидел он неестественно прямо, спина гордая. Черное чудище, почуяв его настроение, тоже подтянулось и выпрямилось, четко зацокало копытами по каменной мостовой.

Граф Дюка проводил его самодовольным взглядом.

В сопровождении двух охранников и охающего мастера Клоту я прошел до лестницы, стал подниматься наверх.

Лакей, вылетевший из-за поворота, едва меня не сшиб. Остановился, даже чуть выпрямился, перевел дыхание.

– Ее величество призывает его высочество!

Я встретил дебиловатый взгляд, задумчиво, как мне показалось, кивнул.

– Зовет, так веди давай. Мастер Клоту, свободен до завтра…

Мастер Клоту сокрушенно кивнул и ткнул пажа. Тот с хеканьем взвалил ящик мастера и поплелся за ним наверх по лестнице. Ну да, это не Жареный, тот ящик мастера Клоту одной рукой таскал.

Я придержал за рукав лакея, уступая мастеру Клоту и его небольшой свите дорогу пройти, а потом легонько подтолкнул в спину.

Королева налетела на меня как коршун. Вот вроде бы сидит на троне, а вот уже рядом, и крутит уши, сгибая меня к полу. Больно было, но терпимо. На тренировке мне больнее доставалось.

– Ужо я тебе покажу! Нельзя драться! Ужо я тебе покажу! Нельзя драться! Почему своих братьев обижаешь?

Откуда у меня еще тут братья? Или мамаша этого тела успела хорошо погулять?

– Нельзя драться! Я тебе ужо покажу драться! Я тебе покажу братьев бить! Получи!

О, так это же виконты пожаловались, твари? Не побоялись? Ну, теперь точно придется старшему нос вырвать. Давши слово, держись…

– Они первые начали! Они моих слуг обижали, на меня замахивались!

– Не смей с матерью спорить! – Мне влепили звонкую затрещину, от которой я не удержался, полетел на пол. – Братья твои добродетельные мальчики и не роняют честь дворян перед чернью! В отличие от тебя! Это что же ты удумал, негодник? Торговлей заниматься? Со смердами снюхался? Мало тебе граф Урий денег выписывал, мало? Получи!

Краем глаза я глянул на стражника. Тот стоял прямо, всем своим видом выражая скуку, словно зрелище для него было привычнее некуда. Ну, что же такого, принца как щенка по полу тягают не пойми за что, и не такое бывало…

– И эти тряпки! И эти светильники! – С грохотом в пол ударилась лампа-керосинка. – Кто удумал, чтоб наследник трона такими вещами занимался? Знал бы твой покойный батюшка…

Нога в кожаной туфле вдавила в лампу, треснуло с таким трудом изготовленное мастером Гушолом стекло, осколки разлетелись по полу. Нога в кожаной туфле не успокоилась, поддела лампу и пинком отправила ее куда-то в угол, оттуда раздался грохот.

– Ваше величество, – раздался откуда-то со стороны суховатый голос графа Урия. – Принц еще совсем мал, чтобы правильно понимать последствия своих поступков.

Королева оторвалась от меня.

Я с пола посмотрел вверх, не торопясь вставать. Получать очередную порцию тумаков не хотелось.

Выглядела королева плохо, лицо красное, даже багровое. Дышит с присвистом, одышка. Ну, конечно, такую массу-то потаскай, весит она, как пять меня, если не больше. И все время что-то ест. Скоро вообще в дверь пролезать не будет.

– Мать твоя ночей не спит, мятежники везде, крестьяне наглеют, горожане, на тебя глядючи, в голос смеются и налоги не платят… Ну ужо мне, на колу сядут! Все сядут!

Я вдруг ощутил, как у меня немеют скулы. Страшное, черное бешенство. Не удержусь, наверное. Сейчас распрямлюсь, ногой подсеку, грохнется она знатно, а там морду отрихтую, мало не покажется…

– Ужо знай! – погрозила мне пальцем королева.

– Я больше не буду, матушка! – заныл я в голос, пуская слезу. – Больше не буду!

– Принц раскаивается, ваше величество, – спокойно заметил граф Урий.

– Ужо знай! – тяжело выдохнула королева. Одышка замучила. – Ступай в комнаты свои и чтоб до утра не выходил! И не смей надевать эти тряпки! Портной, спасибо Светлым богам, на колу болтается за свое убожество…

Я поднялся и побыстрее вышел.

Так вот кто портного на кол отправил! Моя королева-матушка! Интересно, почему это? Чем ей портной не угодил-то? Но в любом случае теперь надо ограничить визиты к мастеру Виктору. Кстати, сам-то он как? Жив, нет?

Простая истина, что по человеку можно ударить и через тех, кто ему дорог, дошла до меня в момент, когда я по длинному коридору в полном одиночестве брел в свои покои. Я-то застрахован, меня пока что убивать нельзя… А вот что насчет моих друзей? У меня они уже тут успели появиться.

Седдик, Виктор, Ждан, Волин, мастер Виктор тоже… Они что? Про замковых детей пока что не знают, но если Альтзора все же проболтается, то им тоже придется тяжело очень. Перед такой малостью, как убийство, королева и графья не остановятся.

Значит, и мне нельзя медлить. Ну уже просто нельзя. За мои действия и за мое бездействие теперь заплатят мои друзья.

Уснул я очень спокойно почему-то. И, проснувшись, увидел перед глазами потолок. Квадратики облицовки, лампы дневного света. Гудели вентиляторы под потолком, шипели экраны камер наблюдения.

До конца смены еще два часа.

Стараясь контролировать свое лицо, поднялся.

– Спи давай, – бросил Мишке. Тот с готовностью откинулся в кресле назад, надвинул на глаза кепку и засопел. Вот уметь бы так… В любых условиях засыпает, и ничего помешать не способно.

Дошел до чайника, шлепнул рукой по кнопке включения, автоматически засыпал в чашку растворимого кофе, который в складчину покупали, досыпал сахару.

Среди казненных я не заметил мастера Виктора и мастера Андрея… Ну, это понятно. Что первый, а второй уж тем более, в городе личности заметные. Бунт-то не вызовет, конечно, но и приятного тоже будет мало. А вот мелкую сошку собрать да казнить… Да еще обвинение какое-нибудь этакое – измена Родине, колдовство, еще что-нибудь… Главное, что имущество в казну.

Вдруг я похолодел. Ждан. Номинальный глава нашего кооператива. Вот первейшая цель для всей этой графиньей шатии-братии. Обвинить в заговоре, казнить, имущество в казну, половина по дороге потеряется. Это же сколько собрать можно! В последний раз получили мы под три сотни золотых монет, только на зажигалках. Может, и не очень много, но все же достаточно, чтобы штаны поддержать. А еще же есть и керосиновые лампы, которые тоже начали расходиться с угрожающей скоростью…

Складываем два и два.

Пришли степняки, хотят денег. Денег в казне нет, все пошло на оплату наемникам и в карманы графинов. Крестьяне тоже ободраны, с них взять нечего, хоть скопом в рабство продавай… Да вот одна незадача, пока еще корабли с рабами обернутся, пока еще деньги привезут… Степные ханы, не будь дураки, требуют денег здесь и сейчас.

Значит, надо награбить тут. Здесь и сейчас, и желательно побыстрее.

Кто пойдет в ограбляемые? Раз-два, по росту становись, карманы выворачивай! Аристократы? Ну-ну, у них уже давно все поделено-переделено, все имения в окрестностях столицы проданы в откуп. Кстати, откупщиков тоже что-то не трогают. Мы поделились, мы уже поделились, можно не строиться? Простые горожане? С них много не возьмешь. Вон из строя, медь свою… Нет, заберем, конечно, но все равно вон пошли, нищеброды, неудачники! Купцы? Тут полно иностранцев, могут быть ненужные коллизии. Короче, эти тоже не построились. А что там у нас мастеровые и свои купцы? О, какие большие и толстые, да и золото у вас водится… Вот, лампы какие-то продаете, кресало железное