Но самой необычной особенностью Веленкора был его запах. Мечи пахнут металлом, смазкой или вообще ничем не пахнут, а от Веленкора веяло легким весенним ветерком, полным ароматов сирени и свежей зелени.
Гэбриель, окруженный клубами пыли, закрыл глаза, еле слышно что-то прошептал, а потом посмотрел на Келлорека:
– А где ножны?
Вместо ответа посредник сплюнул под ноги.
Гэб переглянулся с Ганелоном, и южанин познакомил посредника со своим подбитым сталью сапогом.
– Вон там! – прохрипел Келлорек, указывая в угол зала. – Где-то там, в сундуке. Забирайте проклятые ножны и валите отсюда нахер!
Гэбриель улыбнулся еще шире:
– Ножны я заберу. И мне совсем не хочется и дальше портить тебе настроение, личико или укладку. – Он презрительно поглядел на зализанные волосы посредника. – Только понимаешь, Келл, Жуть – опасное место, поэтому мы у тебя еще кое-чем разживемся. Ты же не станешь возражать?
Келлореку явно хотелось еще раз плюнуть, заорать и придушить Гэбриеля, но Ганелонов сапог ощутимо расширил ограниченное воображение посредника.
– Да берите что угодно, – морщась, ответил он.
Гэбриель по старой дружбе отхлестал Келлорека по щекам, расправил плечи, вздохнул поглубже и оглядел своих приятелей, как человек, очнувшийся от долгого сна.
– Ну что, ребята, пошли наряжаться. Уж если нам предстоит играть в героев, то и выглядеть надо соответственно.
Муг устремился к проломленному книжному шкафу, а Матрик подхватил со стола пару добротных кожаных сапог. Ганелон подошел к витрине, где лежали латные рукавицы и наручи, и разбил стекло кулаком.
С любопытством бродя по залу, Клэй пригляделся к скимитару, который зловещим шепотом окликнул его по имени, потом коснулся молота с рукоятью, отделанной то ли рогом, то ли костью, – и едва не отдернул руку: от молота веяло жутким холодом. Под внушительным шлемом Лиака-арахнида – им недавно хвастался Келлорек – висела Ратная Шкура, багряная кольчуга, которую, по словам посредника, не брали ни меч, ни копье.
«Неуязвимая броня – самое оно», – подумал Клэй и надел кольчугу.
Она оказалась впору, будто для него сработана: на шелковом подбое, чтобы металлические кольца не натирали кожу, со стальными пластинами над и под локтями для большей подвижности и со стальными же наплечниками, переходящими в высокий латный ворот, защищавший горло. Кольчужное полотно ниспадало почти до колен, а перехватывал его гибкий металлический пояс, концы которого словно бы притягивались друг к другу.
– Ух ты, магниты! – сказал Муг, заметив, что Клэй изумленно щелкает пряжкой.
– Магниты?
Волшебник поглядел на Клэя, как учитель, наслаждающийся невежеством ученика, и начал:
– Тут вот какая поразительная штука…
– Да-да, конечно, – пробормотал Клэй и поспешно направился к холодильному молоту, мысленно обозвав его Призраком. В конце концов, негоже бросать хорошую вещь.
Саркофаг, у которого в прошлый раз сцепились Гэб с Келлореком, стоял пустой, со сдвинутой тяжелой крышкой. «Ну вот, еще какая-то мерзость на свет выбралась», – мимоходом подумал Клэй.
Приятели не теряли времени даром. Ганелон обзавелся не только сверкающими латными рукавицами, но и черным доспехом из драконьей чешуи, а у Матрика на боку висел корявый рог.
– Глянь-ка, что я нашел! – похвастался Матрик Клэю и дунул в рог.
Никакого звука не последовало, зато из раструба вылетело жужжащее облачко насекомых.
Клэй согнал со лба осу:
– Он плюется пчелами, что ли?
– Ага, – кивнул Матрик. – Здорово же, правда?!
Поразмыслив, Клэй с отвращением помотал головой:
– Не-а.
– А у меня лучше! – Муг восторженно бросился к друзьям, на бегу задел манекен в доспехах и начал было перед ним извиняться, но вовремя спохватился.
На Муге была нелепая шляпа – широкополая и остроконечная, как у чародеев в сказках; по своей воле ни один уважающий себя волшебник не надел бы такой дурацкий головной убор.
– Не лучше, а дурацкее, – фыркнул Матрик.
– Такого слова нет, – возразил Муг. – А теперь полюбуйтесь! – Он снял шляпу и по локоть сунул в нее руку. – Она заколдованная, как моя сума, только иначе. В нее не складывают вещи, а, наоборот, вынимают… И не просто… Вот, сами поглядите. – Волшебник извлек из шляпы курицу, зажаренную до аппетитной золотистой корочки.
У ошеломленного Клэя от одного запаха потекли слюнки.
– Как же это…
Муг швырнул курицу друзьям. Матрик метнулся за ней, здоровой рукой прижал к груди:
– Ни фига себе…
Волшебник снова полез в шляпу, вытащил еще одну жареную курицу и бросил ее Клэю. Следующая курица предназначалась Ганелону, но южанин брезгливо отступил и с отвращением уставился на упавшую под ноги тушку.
– Курица из шляпы… – пробормотал он.
– Пальчики оближешь, – заверил его волшебник. – Между прочим, там еще много всяких вкусняшек.
Вслед за жареными курами из шляпы появились буханки хлеба, початки кукурузы, спелые помидоры и пироги с фруктовой начинкой, покрытые сладкой глазурью.
Матрик, набрав снедь в охапку, сказал Клэю:
– Да, это гораздо лучше рога, который плюется пчелами.
Клэй пожал плечами: мол, тут и говорить нечего.
Глава 26
Неприметный ревенант
Друзья уже покидали особняк (Ганелону пришлось пинками гнать упирающегося Келлорека к выходу), когда в дверях спальни возникла Валерия и негромко окликнула Гэбриеля. Тот задергался, будто рыба на крючке, и обернулся. Уверенность, вернувшаяся к Гэбу вместе с Веленкором, исчезла без следа, и Клэй увидел, как друг снова превращается в трусливого, забитого пса, который, поджав хвост, бежит на зов хозяина.
– Валерия, – хрипло произнес Гэбриель.
Она робко шагнула ему навстречу – бледная, изможденная, с темными кругами под глазами, встрепанная, в белой ночнушке, будто только что проснулась. На обнаженных руках алели воспаленные шрамы.
– Прости, я… я лечусь от пагубного пристрастия… много сплю, – пролепетала она, недоуменно оглядывая опустевший дом. – Что происходит? Ты зачем пришел?
Гэбриель молча накрыл ладонью богато изукрашенную рукоять Веленкора.
Валерия укоризненно поглядела на него и с горечью произнесла:
– Хм, понятно. Знаешь, Келл всегда говорил, что, если тебе придется делать выбор между мной и мечом, ты выберешь Веленкор. Наверное, он был прав.
«А то», – подумал Клэй, но благоразумно смолчал.
Гэбриель ничего не ответил, да Валерия и не ждала ответа. Она обвела всех усталыми глазами, чуть задержала взор на Ганелоне и лишь потом посмотрела на Клэя:
– Вы уже приходили… Я помню… – Внезапно лицо Валерии исказилось от предчувствия беды, взгляд потемнел. – Ох, так ведь Роза… Что с ней…
– Она жива. В Кастии, – сказал Гэбриель и, будто притянутый за крючок, впившийся в самое сердце, сделал шаг к Валерии.
– Кастия, – безучастно произнесла она, а потом с ужасом повторила: – Кастия…
Гэбриель невольно сделал еще шаг ей навстречу.
– Я отыщу ее, – пообещал он. – Отыщу. И приведу домой.
Келлорек издевательски хмыкнул. Ганелон наотмашь хлестнул его новообретенной латной рукавицей, а Валерия злобно сверкнула глазами, готовая не то заорать, не то разрыдаться.
– Хорошо, – наконец выдавила она, заламывая руки. – Приведи ее домой. Умоляю, Гэбриель, приведи нашу малютку домой.
Дрожащими пальцами она коснулась щеки Гэбриеля. Он вздрогнул, будто его обожгли каленым железом, но не отшатнулся.
Клэй не мог даже вообразить такого разлада между ним самим и Джинни. Некогда Гэб и Валерия были неразлучны и несказанно счастливы – не только влюбленные, но и самые лучшие друзья. А сейчас они казались чужими, совершенно посторонними людьми, которые, как кошка с собакой, не знают, как себя держать друг с другом.
– Нам пора, – сказал Гэбриель. – Келла мы возьмем с собой, чтобы он нам здесь не пакостил. Отпустим через день-другой, как дойдем до южной окраины Жути.
Валерия недоуменно посмотрела на него:
– До окраины Жути? Вы что, собрались в Кастию пешком? У нас же есть летучий корабль…
– Ах ты, сука! – завопил Келлорек. – Заткни свой поганый рот!
Матрик отвесил ему такую оплеуху, что посредник отлетел на пару шагов и растянулся на полу.
– Сам заткни
