Гэб давно уже не был героем. Бесстрашный юный лев превратился в робкого агнца. И все же бывают случаи, когда даже трус отыщет в себе смелость, когда даже малодушный не отступит.
Химера рванулась вперед, и Гэбриель, вскинув меч, помчался ей навстречу. В ярких лучах полуденного солнца тусклый металл блестел, как друинская сталь. Волосы Гэбриеля развевались, будто золотое знамя. Трибуны бесновались: вот оно, славное зрелище, которого они так жаждали и о котором еще долго будут вспоминать.
Чудовище, словно рассвирепевший бык, набросилось на Гэбриеля. Меч отскочил от подставленного бараньего рога, и Гэб кувырком перелетел через голову Ганелона. Драконья пасть щелкнула громадными челюстями как раз там, где только что стоял южанин. Ганелон отпрыгнул влево, замахнулся, и Сиринга вонзилась в чешуйчатую шею. Драконья голова с шипением отшатнулась.
Клэй изо всех сил побежал к чудовищу, Матрик следовал за ним по пятам, а Муг отстал, помогая подняться сбитому с ног Гэбриелю. Химера сосредоточилась на Ганелоне. Драконья голова еще дважды пыталась его достать, но стремительные взмахи топора оба раза нашли свою цель. Химера по-змеиному втянула шеи, а Ганелон полуприсел, слишком поздно сообразив, что надо было убегать. Из драконьей пасти вырвалась сверкающая струя пламени.
Клэй, скользнув по песку, прикрыл себя и Ганелона щитом. Пламя не повредило выщербленную поверхность Черного Сердца, но под напором огня Клэя отбросило на приятеля, и оба беспомощно распластались на арене. Химера наступала.
К чудовищу подскочил Матрик, истошно вопя. Баранья голова повернулась на крик, а вместе с ней и остальные две. Матрик бросился на химеру, но не достал, и ему пришлось неловко отпрыгнуть. Баранья голова щелкнула желтыми зубами в опасной близости от Матрика, который тут же вонзил ей в глаз правый кинжал. Тварь завизжала – как-то очень по-человечески – и снова попыталась укусить Матрика. Тот, не раздумывая, сунул в пасть чудовища левую руку с зажатым в ней кинжалом и, прежде чем челюсти сомкнулись, стремительно повернул клинок, который пронзил нёбо и, судя по всему, поразил мозг, потому что баранья голова тут же сникла.
«Ну, с одной разобрались, еще две осталось», – подумал Клэй.
Крики и вопли зрителей заглушали все вокруг. Матрик, упав на колени, схватился за укушенную руку. Вид у него был одновременно и торжествующий, и донельзя испуганный. Львиная голова химеры потянулась к Матрику. Клэй бросился ему на помощь. Химера прицельно взмахнула длинным хвостом, и Клэй кубарем отлетел в сторону.
Муг швырнул в химеру горсть мелких зерен и выкрикнул какое-то колдовское заклинание. Все зерна тут же превратились в облачка дыма, и лишь одно расцвело мерцающим огненным шаром, который врезался в львиную голову.
– Ну что за фигня, – пробормотал Муг, роясь в суме в поисках чего-нибудь посущественнее.
Воспользовавшись замешательством твари, Гэбриель оттащил Матрика за шиворот и прикрыл его своим телом. Химера двинулась к ним; окровавленная баранья голова завалилась набок, громадный хвост хлестал из стороны в сторону, не позволяя Ганелону подобраться к чудовищу сзади.
Львиная голова разинула пасть и исторгла злобный рык в лицо Гэбриелю, который зарычал в ответ и отступил вправо, пытаясь отвлечь химеру от Матрика, потерявшего сознание от боли. Химера рванулась вперед, а Гэб, извернувшись, отпрыгнул подальше от львиных челюстей и рубанул по голове дракона. Обычный клинок не совладал с драконьей чешуей, и меч просто скользнул по шее чудовища.
Силы Гэбриеля были на исходе. Он отбил еще одну атаку драконьей головы, но пропустил удар мощной лапы, вдавивший его в песок ничком. Гэба не смяло в лепешку лишь потому, что его защитил доспех, однако острые когти пропороли металл. Гэбриель вскрикнул и внезапно обмяк. Меч выпал из онемевшей руки.
«Он обездвижен», – сообразил Клэй. Очевидно, вдобавок ко всем прочим доступным химере способам убийства ее яд обладал парализующим действием, так что чудовище могло оставить беспомощную жертву на потом.
– Ага! – Муг торжествующе вытащил из сумы волшебную палочку, точнее, корявый сучок, обвитый медной проволокой (Клэю очень хотелось верить, что это – волшебная палочка).
Химера, решив, что Гэбриель ей больше не угрожает, обернулась к волшебнику, взревела и снова попыталась расправить крылья. Связывающие их толстые веревки затрещали, но не разорвались. Муг наставил на тварь волшебную палочку. Химера прыгнула. Волшебник выкрикнул что-то неразборчивое. Тридцать тысяч зрителей затаили дыхание. Загрохотал раскат грома, с медной оплетки сорвалась сияющая дуга молнии, ударила в лоб львиной голове и рассыпалась искрами. Оглушенное чудовище вздрогнуло всем телом, передние лапы подогнулись, и тварь рухнула на арену. Клэй, пошатываясь, встал и двинулся к волшебнику.
Тут бы Ганелон и убил химеру, но драконья голова изрыгнула очередную струю пламени, и южанину пришлось отскочить.
– Ха-ха! – воскликнул Муг, размахивая волшебной палочкой и наслаждаясь восторгом зрителей.
Он и впрямь выглядел как настоящий чародей – мантия с чужого плеча ниспадала ровными складками, серебристо-седые пряди шелком сверкали на солнце. Муг оглянулся на Клэя и с улыбкой заявил:
– Вот, смотри!
Дальнейшее было бы превосходной шуткой, если бы им не грозила неминуемая смерть.
А она им грозила.
Поэтому было не до шуток.
Глава 23
Прирожденные убийцы
Как рыцарь, грозящий врагу мечом, Муг наставил на химеру волшебную палочку и произнес заклинание. Сверкающий разряд сорвался с медной оплетки и ударил в драконью голову, но не причинил ей ни малейшего вреда, проискрив по металлической чешуе. Однако дуга молнии никуда не исчезла. Муг оказался на конце звенящей нити колдовского электричества. Тело волшебника задергалось, длинные седые пряди встали дыбом и окружили голову серебристым нимбом одуванчика, а сам Муг без сознания рухнул на песок.
Клэй остановился. Он стоял оцепенев, пытаясь осознать происходящее. «Трое готовы, – подумал он. – Осталось двое».
Услышав предупреждающий выкрик Ганелона, Клэй оглянулся. Химера накинулась на него. Левой рукой он полоснул мечом по драконьей морде, прикрылся Черным Сердцем от львиной головы, которая теснила его назад, скребя клыками по щиту. Клэй перекувыркнулся через спину, чудом не угодив под удар мощной лапы, упал на колени и, уворачиваясь от когтей, оттолкнул львиную голову. Как только драконья морда снова метнулась к нему, Клэй впихнул щит ребром в клыкастую пасть и по рукоять всадил меч в чешуйчатую шею.
Чешуя со звоном разошлась, из раны хлынул пенящийся поток горячей крови. Взревев, драконья голова выплюнула щит и отдернулась. Окровавленная рукоять меча выскользнула из руки Клэя, а сам он, пошатнувшись, отступил от химеры подальше, но не рассчитал.
Бритвенно-острые когти пропороли кожаный доспех на спине. Резкая боль тут же сменилась ледяным онемением. Ноги свело судорогой, и Клэй повалился ничком. Ему удалось перевернуться на спину, как Гэбриелю, но его накрыла тень чудовища. Над ним склонилась разверстая львиная пасть: клыки длиной в руку, пупырчатый розовый язык, черная пропасть глотки, откуда несло смрадной, гнилостной вонью. Клэй не закрывал глаз, бесстрашно глядя в распахнутые врата смерти.
Толпа на трибунах обезумела. Вдруг две оставшиеся головы чудовища взвыли от боли, а врата смерти захлопнулись перед самым
