Карета проехала мимо нескольких храмов Летнего короля – южане называли его Визаном и поклонялись ему с тем же благоговейным страхом, что и Зимней королеве, – и наконец миновала ворота, ведущие на самый верхний ярус города. Здесь находились роскошные особняки нармерийских вельмож и дворец султаны, где она останавливалась, посещая Пятипрестолье. У дворца пришвартовался летучий корабль «Второе солнце», творение друинов; по его раскинутым парусам пробегали искры статического электричества.
Гэба надо было выводить из удрученного состояния, – судя по всему, цель приезда в Пятипрестолье была уже близка, а Клэй так и не знал ни куда они направляются, ни ради чего.
– А для чего деньги? – спросил он.
Гэбриель поглядел на него сквозь полуопущенные веки, подвигал челюстью, будто что-то жевал, и наконец ответил:
– Для Ганелона.
Матрик, недоуменно поморщившись, подался вперед:
– Его выпустили из тюрьмы? Когда? Мне говорили, что из Каменоломни никого и никогда не выпускают.
Клэй тоже слыхал что-то подобное. Вообще-то, он хотел расспросить об этом Гэбриеля с самого начала, еще до того, как Джайна и Шелковые Стрелы ограбили их на тракте у Ковердейла.
Ганелон убил нармерийского принца – старшего сына султаны, и от ее гнева не защитила ни слава «Саги», ни то, что для убийства была очень веская причина. Маги султаны бросились в погоню за Ганелоном, а его друзья, в силу разных обстоятельств, не пришли ему на помощь.
В конце концов Ганелона поймали и посадили в Каменоломню – печально известную тюрьму, побег из которой был невозможен. Туда сажали самых опасных грандуальских преступников; сбежать они не могли, потому что их превращали в камень. Поговаривали, что охраняют Каменоломню особые стражи: их якобы ослепляли сразу после рождения, всю тюрьму они знали на ощупь, а сопровождали их василиски, взгляд которых превращает плоть в камень.
– Он вышел из Каменоломни, – сказал Гэбриель.
– И стал наемником? Подался на сольные работенки? – спросил Муг. – Нет, понятное дело, он наверняка на нас обиделся, но… Ганелон ведь не ради денег этим занимался, а ради…
– Смертоубийства, – подсказал Матрик.
– В общем-то, да. Просто странно, что он потребовал денег, чтобы спасти Розу.
– Это не плата Ганелону, – вздохнул Гэбриель, не отрывая глаз от мешка монет. – Это плата за его свободу.
Глава 19
Гости Горгоны
Гэбриель объяснил, что деньги предназначены для некой Динантры. Сейчас приятели сидели у нее в приемной, куда их провел полуобнаженный привратник. Как у Келлорека, которого за глаза называли Орком, у Динантры тоже было жуткое прозвище – Горгона. Келлорек получил свою кличку за грубость, жестокий нрав и выдающуюся челюсть, а вот прозвище Динантры буквально отражало ее натуру, поскольку она действительно была самой настоящей горгоной.
Когда она наконец вышла к ним, то оказалась ослепительной красавицей, даром что со змеями вместо волос. Чешуйки на хвосте отливали зеленоватым, как бронзовые и медные плашки под дождем, а на внутренней стороне рук и у шеи – сливочным серебром. Лиф туго стягивал ее талию, выставляя грудь, будто дыни на прилавке рыночного торговца. Клэй едва не утонул в глазах Динантры – пунцовых, как помятые яблоки в тусклом свете лампы. Такого же цвета были и змеи, гнездом обвившие голову; тихое змеиное шипение сопровождало каждое слово Динантры.
– Мой милый Гэбриель, как я рада тебя видеть! – сказала она. – Вот уж не думала, что ты так быстро вернешься.
– Зато с деньгами, – сказал Гэбриель.
– И с друзьями, как я погляжу! – Она устремила на приятелей чувственный взор, и в просторной приемной, уставленной мраморными бюстами предков горгоны, отчего-то стало очень тесно. – Ах, я так люблю визиты! Кстати, я вот как раз сейчас принимаю гостей.
Гэбриель сглотнул, неловко переминаясь с ноги на ногу. Монеты в мешке звякнули.
– Тогда мы придем завтра, – сказал он. – Но не позже. Мне надо…
– Глупости! – изрекла она (от ее голоса у Клэя щекотало в ушах). – Вы, наверное, устали с дороги. А мой гость вам очень понравится. Пойдемте, я вас познакомлю.
Не успел Гэбриель возразить, как Динантра повернулась и уползла в глубину особняка. Гэб вздохнул и пошел следом. Муг потянулся к каменной пряди-змее на древнем бюсте, а Матрик разглядывал свое отражение в зеркале и озабоченно приглаживал растрепанную шевелюру.
– Ну, то, что горгона якобы превращает мужчин в камень, – это выдумки, конечно, – негромко сказал он, – а вот стояк у меня реально каменный.
Клэй вытаращил глаза на того, кто всего неделю назад был его повелителем:
– Ты это всерьез?
Отражение Матрика подмигнуло Клэю.
Что-то глухо хрустнуло. Обернувшись, Клэй увидел, что Муг сжимает в кулаке обломок каменной змеи и глядит виновато, будто мальчишка, который без разрешения взял с полки пирожок.
– А я… Нет, ничего такого… Это не я. – Волшебник раскрыл свою бездонную суму, швырнул в нее обломок и кивнул в сторону коридора, в котором скрылись Гэб и горгона. – Ну что, пойдем?
Клэй в свое время встречал немало горгон и примерно представлял себе, как выглядит особняк изнутри. Горгоны были заядлыми собирательницами предметов искусства и коллекционировали все подряд – и картины в изящных рамах, и элегантную мебель, – но больше всего любили скульптуру. Динантра провела гостей в просторный зал, естественно украшенный статуями. По обе стороны зала были установлены широкие пологие скаты, и Клэй впервые сообразил, что ступени обычных лестниц создают для горгоны некоторые затруднения.
В дальнем конце зала, на веранде, прохладный ветерок колыхал кисейные завесы. Клэй уставился на силуэт Динантры, залитый неярким сиянием высоких свеч, размышляя, как женщине, которая ниже пояса змея, удается так призывно покачивать бедрами. По залу витали ароматы корицы и роз, звучала заунывная нармерийская мелодия, напомнившая Клэю о ночах в пустыне.
Там же, в конце зала, стоял неизвестный гость, глядя в темноту. На нем был обтрепанный багровый плащ, а спину наискосок пересекали трое ножен…
«О боги…»
Клэй замер. Гэбриель оцепенел. Муг и Матрик оборвали негромкий разговор.
Герцог Крайнийский, обернувшись, оскалился зазубренной друинской улыбкой.
– Привет, Гэбриель, – произнес он с видом кота, разбудившего мышонка. – А кто это с тобой – неужели славный король Матрик? Ходят слухи, что он умер.
Матрик хотел было ответить что-то язвительное, раскрыл рот, да так и застыл, как снулая рыбина на дне лодки.
Разномастные глаза Листопада скользнули по Мугу и задержались на Клэе.
– Прошу прощения, что я в Линдмуре вас не заметил: мне было не до того. Да и потом, вы очень постарели.
Клэй запоздало сообразил, что у стен зала замерли по стойке смирно мускулистые воины в шлемах с опущенными забралами, с зеркальными щитами у локтя и в набедренных повязках, расшитых золотыми монетами. Перед собой стражи обеими руками держали длинные копья. Пока было неясно, что сулит их присутствие – добро или худо.
Гэбриель, не отводя глаз от Листопада, обратился к горгоне:
– Что здесь происходит?
Динантра, вползя на низкое ложе, неторопливо укладывала хвост кольцами.
– Мне выпала честь оказать гостеприимство герцогу Крайнийскому на время его визита в Грандуаль. Он, как и вы, – мой почетный гость. – Она протянула руку, и полуобнаженный юноша в белых шальварах до колен благоговейно поднес ей хрупкую чашу. – Располагайся, Гэбриель. Выпей вина.
Гэб, отступив на шаг, помотал головой:
– Нет, мы лучше завтра придем. Пошли, Клэй.
– Что ж, уходи, если хочешь, – сказала Динантра; в ее голосе внезапно прорезались нетерпеливые нотки. – И можешь не возвращаться. Ганелон останется как есть. Мне он так больше нравится.
Гэбриель вздрогнул. На лице Листопада, полускрытом краем чаши, мелькнула хищная улыбка.
Клэй с приятелями устроились на
