– Скажи, Василий, – задумчиво поинтересовался я у Григорянского, – а не намечается ли у нас еще какой войны в ближайшее время?
– Понравилось пожинать лавры? – усмехнулся мой боевой товарищ.
– Нет. Так устал от лести, что с удовольствием сбежал бы обратно в полк.
– Привыкай. Без этого тоже нельзя, – сам князь, кстати, нисколько не тяготился застольем, принимая свою часть хвалебных речей как само собой разумеющееся.
– Знаешь, одно дело, когда тебя хвалит царевич Федор или тот же генерал Веремеев, и совсем другое дело, когда извергают безудержную лесть эти ряженые павлины. Пойду-ка я домой, думаю, тут и без меня весело будет.
И я тихонько выскользнул из пиршественного зала с твердым намерением направиться в свои покои и завалиться спать. Но по пути передумал. Можно было бы применить высокопарные эпитеты, что-то вроде «сама судьба направила мои стопы» или «снизошло на меня откровение Божье», но нет, всё было несколько банальнее. Хотелось пообщаться с Натальей Павловной, я ведь в прошлый раз ей даже спасибо не успел сказать за посещение моей камеры в подземельях Сыскного приказа. Но на пиру нам определили места слишком далеко друг от друга, а спустя какое-то время обнаружилось, что она и вовсе покинула праздник.
Ну и вот, поднимаясь по лестнице, я вспомнил, где любила проводить время опальная подданная улорийского короля. Несколько минут спустя я уже был у того самого балкона, на котором состоялось наше первое, так сказать, свидание. И я не ошибся – она снова была там.
– Верейский лев так рано покинул своды пиршественного зала? – спросила графиня, кутаясь в свою шубку.
– Натали, умоляю, я наслушался этих глупостей за столом. Хочется уже нормального человеческого общения, – я поморщился, услышав одно из резавших мне слух прозвищ – какой-то сановник льстиво наградил меня им еще в самом начале пира.
– Это царский дворец, князь, – горько усмехнулась девушка, – здесь очень плохо с нормальным человеческим общением.
– Будем исправлять эту беду, – я деликатно поднес ее руку к своим губам, – я очень благодарен вам за то предупреждение. Оно было очень своевременным и реально помогло мне получить шанс на реабилитацию. А уж то, каким образом оно было сделано – боюсь даже предположить, на какие жертвы вам пришлось пойти, прикидываясь моей возлюбленной.
– О, в этом деле важно было убедить розыскного офицера! – глаза Натальи сверкнули озорством. – И нам это удалось! По крайней мере, господин Глазков сделал весьма кислое лицо, но никаких вопросов задавать более не стал. Так что наше импровизированное свидание стало одним из самых веселых и приятных приключений за время моей жизни в Ивангороде. Тем более что я была обязана вам, вы и от людей Григорянского меня защитили, и с самим князем дрались из-за меня на дуэли.
– А, это всё ерунда, – я пренебрежительно махнул рукой, – отделался парой царапин. Да и с Григорянским мы теперь чуть ли не друзья.
– Знаете, Михаил, я была немало удивлена тем, как мало оказалось надо царскому двору для формирования нового мнения обо мне. Стоило вам с Григорянским и царевичем Алексеем начать проявлять уважение к моей скромной особе, как моментально отношение ко мне у всего придворного люда поменялось с пренебрежительного на почтительное.
Странно было бы, если бы этого не случилось. Я не являюсь специалистом по придворным нравам, но по тому, что уже видел и слышал, определенные выводы сделать можно. И можно провести параллели между царским дворцом и офисом большой компании, где всегда много людей, «держащих нос по ветру», стремящихся быть в курсе всех событий и заранее, на всякий случай, обзавестись хорошими отношениями с любыми персонами, способными пригодиться в будущем. Так что всё было ожидаемо и предсказуемо – второй принц крови и два князя из, так сказать, ближнего круга царя – это далеко не худшая компания покровителей для оставшейся без поддержки семьи девушки.
– Ну, мы же не последние люди в этом дворце, придворные вынуждены реагировать на наши поступки и перестраивать свои линии поведения. Чтобы всегда знать, кому улыбаться, а через кого можно и переступить.
– Именно так, Миша, – Натали согласно кивнула головой, – эти люди любой слух, любую недомолвку схватывают на лету, с полуслова, с полувзгляда, делают свои выводы, а спустя пару часов уже весь дворец знает об этих выводах. Так что ты не сильно удивляйся, когда до тебя дойдут слухи о нашем с тобой романе, и уж будь уверен, что я к этим слухам непричастна. Дуэли и свидания в камере оказалось более чем достаточно.
– Натали, мне подобные слухи только льстят. И я даже готов поставлять для них новую пищу. Конечно, с вашего согласия.
Ружина окинула меня внимательным взглядом, но промолчала, что было воспринято мною как знак согласия. Но далее развивать эту тему сегодня я не стал, всему свое время. Тем более что сам еще не понимал, хочу ли я, чтобы эти слухи обратились в реальность? Нужно ли мне это? На сегодняшний день точно лишь то, что она мне нравится и что слухи о романе с графиней определенно греют мне душу.
– Кстати, давно хотел спросить, – поспешил я перескочить с щекотливой темы, – откуда вы узнали о готовящейся провокации со стороны Никиты Андреевича?
– Ну, я ведь почти два года безвылазно живу в этом дворце, – неожиданно рассмеялась Наталья, – уже немножко научилась смотреть и слушать. Один слушок доходит, потом второй, третий. Глядишь, и мнение складывается. В общем, господину начальнику Сыскного приказа уже приходилось использовать подобный трюк на тех заключенных, что не спешили сознаваться в содеянном и в отношении которых он побаивался прибегать к пыткам. Вы, князь, полностью соответствовали этим условиям. А учитывая то, что ваша память пострадала при покушении, вряд ли вы были в состоянии сами сделать подобный вывод. Вот я и решила помочь.
– Впечатляет, – пораженно ответил я, и в этом ответе не было ни грамма лести.
Не каждый сумеет на основе обрывочных и разделенных большими временными промежутками слухов предугадать действия начальника местного аналога тайной канцелярии. Не уверен, что я сумел бы это сделать – у меня просто голова занята другими проблемами. Так что графиня определенно заслуживает самых лестных оценок за решение этой задачки.
– Два года в подвешенном состоянии – это тяжело…
– Иногда я так жалею, что родилась не мужчиной, – Ружина отвернулась в сторону улицы, и теперь я видел ее лицо в профиль, – мужчины гораздо более свободны в своих действиях. Этот мир устроен несправедливо, Бодров! И боюсь, что так будет
