— Понял вас.

— Если что, я до двадцати трех часов в штабе. После буди только в том случае, если на тебя сразу вся орда ИГИЛ двинется.

— Принял!

— Давай! Угости там человека чем-нибудь.

— Конечно.

Но комбат этого уже не слышал. Он отключил спутниковую станцию.

Самолов передал трубку связисту, присел за стол, взглянул на отца Басмача и проговорил:

— Во-первых, Карим, скажите, каким образом вы скрытно прошли на территорию поста?

— Господин офицер, у меня очень срочное дело…

— Прошу ответить на мой вопрос. Это тоже очень важно.

— Хорошо. Есть тропа по балке, которая тянется чуть западнее прямой дороги, идущей сюда от нашего селения. По ней я дошел до дувала, дождался, когда часовой на вышке стал смотреть на дорогу, перепрыгнул и пробежал к лестнице, которую так кстати сделали по приказу офицера, несшего здесь службу до вас. Я поднялся по ней и оказался в коридоре.

— Безобразие! Хотя… — В глазах старшего лейтенанта мелькнуло сомнение. — По балке, говорите, прошли, да, уважаемый?

— Да.

— И спокойно прошли?

— Спокойно.

— Но там же мины и растяжки!

— Были до десятого августа, после их сняли. Это было сделано для того, чтобы в случае необходимости мы с вами могли прийти на помощь друг другу. Наш вождь договорился об этом с вашим генералом Шуряком.

— Это заместитель командующего российскими войсками в Сирии генерал-полковника Суровина?

— Я не знаю, какую должность занимает генерал-майор Шуряк, но именно с ним договаривался наш вождь. А снимали мины и растяжки те люди, которые стояли здесь до вас. Но, господин офицер, у меня…

— Подождите! Я выслушаю вас, не волнуйтесь. — Самолов прошел к сейфу, открыл его, достал формуляры сапера, глянул в них и хмыкнул.

Все минно-взрывные заграждения с той стороны поста, которая смотрела на Эль-Саур, действительно были сняты. Вот и заметка об этом со ссылкой на приказ генерал-майора Шуряка. А он и не обратил внимания на схемы. Думал, что и с этим все так же, как было прежде.

Старший лейтенант уложил формуляры в сейф, закрыл его, вернулся на свое место и сказал:

— Теперь я вас внимательно слушаю, Карим Сахим.

— Мне срочно нужна ваша помощь, господин офицер.

— Чем именно мы можем помочь вам?

— Я объясню. Мой сын вдруг заболел. Как пришел от вас, нормальный был, вполне здоровый, потом пошел вместе с другими ребятишками к скважине, купаться. А вечером слег. Я спросил, что с ним. Он ответил, что плохо ему стало, холодно, и в одеяло завернулся, а в комнате градусов двадцать пять. Потрогал лоб, а тот горячий. У нас есть свой доктор. Я его позвал. Он посмотрел сына, оставил таблетку, сказал, что никаких других лекарств у него нет, и ушел. Акрам таблетку выпил, но бесполезно. Жар только усилился. Сейчас мальчик горит весь, озноб его бьет, пятна красные на теле появились, впадает в обморочное состояние. Я сюда побежал. Ваш фельдшер обучен куда лучше, чем наш Саид, да и с лекарствами у него никаких проблем нет. Я бы хотел, чтобы он посмотрел сына. Тот у меня один, господин офицер. Я ничего в этой жизни не боюсь, кроме потери Акрама. Не переживу этого.

Самолов поднялся и проговорил:

— Вы не паникуйте. Конечно, мы вам сейчас же поможем. — Он повернулся к связисту и сказал: — Коля, вызови сюда прапорщика Таренко.

— Есть, командир!

Вскоре к старшему лейтенанту явились сразу два прапорщика — фельдшер и заместитель командира взвода.

— Что случилось? — спросил Таренко.

Самолов кивнул Сахиму и сказал:

— Расскажите.

Карим повторил свой рассказ.

— Надо смотреть мальчонку, — проговорил фельдшер, выслушав его.

Самолов взглянул на прапорщика Гураева и сказал:

— Я, Муса, пройду вместе с Каримом и Таренко в Эль-Саур. Ты остаешься за меня!

— Охрану возьмешь, командир?

— Обойдемся. Проведешь вечернюю поверку, а потом, в двадцать два часа, и отбой.

— Сделаю.

— Предупреди наряд о нашем выходе.

— Да.

Фельдшер сказал, что ему надо взять санитарную сумку.

После этого командир взвода, медик и отец Басмача, заболевшего так внезапно, вышли за пределы блокпоста и по центральной тропе двинулись в Эль-Саур.

Глава 2

Небольшой, но крепкий дом Сахима стоял на окраине селения. При нем ухоженный сад, хозяйственные постройки. В доме две комнаты.

В меньшей из них на матрасе лежал паренек, закутанный в одеяло. Рядом с ним сидела женщина, с виду вроде совсем молодая.

Сахим объяснил гостям:

— Это наша соседка. Я попросил ее посмотреть за сыном, покуда схожу к вам. Как Акрам, Халима?

— Плохо, Карим. То сбрасывает одеяло, потеет, потом кутается, и его всего трясет, после этого забывается.

— Спасибо тебе. Ты иди. Русские нам помогут.

Женщина бросила быстрый взгляд на Самолова и ушла.

Фельдшер попросил отца и командира выйти в большую комнату и занялся пареньком.

— Карим, уверяю вас, фельдшер сделает все возможное. Вы извините меня. Я понимаю, что вам сейчас не до того, но мне надо поговорить с вами.

— Да, конечно. Что вас интересует?

— Пикап, который объявился тут недавно.

Карим указал на цветастую кошму посреди комнаты, подушки на ней.

— Присаживайтесь, офицер, — предложил он.

— Благодарю.

Карим принес чайник чаю, две пиалы, пепельницу и устроился на кошме.

Он сделал глоток чая, прикурил сигарету и проговорил:

— Это боевики, офицер. Они были и у нас, точнее сказать, подъезжали к селению, грозились убить нас.

— Я в курсе. Акрам рассказывал мне об этом.

Сахим покачал головой и продолжил:

— Понятно. Ну, в общем, их шесть человек. Ездят они на пикапе, в кузове которого установлена турель. Четверо в кабине, в том числе их старший. Это настоящий уродец. Его зовут Гунар. Я слышал, как водитель так к нему обращался. В кузове двое, вооружены