– Подождите, я СОБР пошлю, чтобы машину блокировали.

– Не надо. Хотелось бы разобраться, что им от нас нужно, – отказался Виктор Федорович от услуг. – Если попытаются остановить, я не уверен, что у них хватит маневренности, чтобы блокировать мой мотоцикл. Мы, если захотим, всегда уйдем… Чуть позже, предполагаю, они ко мне домой приедут, там мы их и спросим. А можем и прямо на улице разобраться. Как обстоятельства позволят…

– Возможно, они попытаются какую-то провокацию на дороге устроить, – предупредила капитан Саня. – Будьте осторожны.

– Будем… – пообещал Скоморохов и вышел из кабинета первым.

Я поспешил за ним.

Уже на крыльце управления Виктор Федорович остановился.

– У тебя пистолет с собой, кажется…

– Конечно.

– У меня тоже. Я так думаю, что только мы с тобой сможем взять этого подполковника Пашунина. А все мероприятие Котова обречено на неудачу. И именно мы доставим его сюда…

– Думаете, он в той машине?

– Уверен. Они сейчас попытаются устроить нам на дороге аварию. Это как вариант. Хорошо, если так. Пашунин не знает еще, что у нас есть против него факты. Он считает себя неуязвимым. Вот после попытки устроить аварию мы его и повяжем. Будь готов к обострению…

– Всегда готов.

– Ребра как? Не подведут?

– Товарищ подполковник, я из тех, кого подобные вещи только мобилизуют.

Я расправил пошире плечи, показывая свою молодцеватость.

– Значит, отработаем…

Машину с тонированными стеклами мы увидели почти сразу, как только покинули двор городского управления внутренних дел. «Ниссан Тиана» стоял на другой стороне дороги, и, если кто-то и рассматривал нас из салона, нам этого увидеть было не дано. Однако у меня сразу появилась мысль о том, что и из машины видно, должно быть, так же плохо, как и снаружи. По крайней мере, не все видно. Однако я знал по своей машине, где затонировано было только заднее стекло и стекла заднего сиденья, что с улицы смотреть сквозь эти стекла почему-то значительно сложнее, чем изнутри смотреть наружу. Видимо, внутри салона не хватает подсветки. Правда, в моем «Джимни» тонировка не такая сильная. Здесь же – сплошная чернота. И если я подойду вплотную и попробую в салон заглянуть, то даже не увижу, как изнутри на меня ствол наставят.

Но все же была слабая надежда, что и нас не увидят. Хотя эта надежда шла вразрез с желанием выяснить ситуацию силовым методом. То есть с тем планом действий, который предполагал отставной подполковник Скоморохов и от которого я не отказался.

Мои надежды растаяли так же легко, как появились. Уже у первого перекрестка, где мы поворачивали налево, я вроде бы невзначай на самом повороте обернулся. Естественное желание человека посмотреть, нет ли угрозы от посторонней машины.

Угроза была, только другого характера. И называлась эта угроза «Ниссан Тиана» с полностью тонированными стеклами. Машина спецназа Следственного комитета преследовала нас, но пока держалась в отдалении. Да и трудно было ждать, чтобы в самом центре города против нас попытались что-то предпринять. Здесь и людей много, и движение плотное. Но мы неуклонно продвигались в сторону окраины, где движение не такое интенсивное, большей частью грузовое. У грузовиков и управление не такое точное, как у легковых машин, и остановиться им сложнее, даже если водитель успеет педаль тормоза в пол вжать. Там нашим противникам работать удобнее. Выше вероятность достижения результата. Но мы с Виктором Федоровичем оба это прекрасно понимали и потому были готовы к неожиданностям. Когда один спецназ выступает против другого спецназа, здесь роль играет и подготовка, и еще неожиданность. Противник считает, что он будет действовать неожиданно для нас. Но мы его действий ожидаем. И это, в свою очередь, станет неожиданностью для противника. Значит, преимущество на нашей стороне.

– Готовьсь… – по связи предупредил Скоморохов. – Скоро начнется…

Мы свернули на улицу, ведущую из города. На этой улице стоит и дом Скоморохова, и мой дом. Мой официально числится последним на другой улице, перпендикулярной главной, и подозрений выбранная улица вызвать не может. Мы ехали к себе…

Мотоцикл ехал на небольшой скорости в крайнем правом ряду. Шлем мешал мне видеть то, что происходит у меня за плечом, мешал слышать шум двигателя. В отличие от Скоморохова, я не имел возможности пользоваться зеркалами заднего вида. Но когда «Ниссан Тиана» обогнал нас, я понял, что сейчас он будет прижиматься вплотную к бордюру. Не сразу, вероятно.

Через полста метров впереди нас была троллейбусная остановка с бетонной будкой. Просто ударить мотоцикл о бордюр, когда мотоциклист не ожидает этого, не сложно. Ну, подумаешь, дверцу «Ниссан» себе поцарапает. Ремонт небольшой и несложный. Но, вылетев на газон, мы можем и не попасть обязательно головой в дерево. Тем более и деревьев здесь немного, больше кустов, которые при падении сыграют роль подушки.

И потому нас рассчитывали выбросить за бордюр ближе к остановке с бетонной будкой для ожидающих транспорт пассажиров. Чтобы мы, когда мотоцикл упадет на бок, пролетели по инерции и угодили в эту будку. Момент столкновения приближался, и я уже думал поторопить отставного подполковника. Но он и сам хорошо просчитал время и расстояние, в подсказках не нуждался и вовремя крутанул ручку газа. Мотоцикл рванулся так, что над асфальтом поднялось переднее колесо. Но тяжесть машины не позволила нам опрокинуться на спину. И при этом рывок оказался настолько неожиданным для водителя «Ниссана», что тот не успел газануть одновременно с нами. Мы пролетели мимо остановки, и только после этого ускорилась машина.

Я не удержался, обернулся, глядя в то место тонированного стекла, за которым должен находиться водитель, и покрутил пальцем у виска, показывая свое отношение к его мастерству. И хотя висок мой прятался за шлемом, жест, думаю, был понятен. В принципе так можно было бы на моем месте любому водителю на дороге показать, который едет предельно опасно. Это не раскрывало наших действительных планов. Но в «Ниссане», скорее всего, поняли иначе, посчитали, что они открыты.

Первый раунд схватки был за нами, хотя и завершился вничью. Но схватка наша, как мы и ожидали, должна была длиться не