– Ваш человек что-то путает. Наверное, он просто время спутал. Коля меня в тот день, как обычно, с работы привез, тогда мы вместе из гаража и выходили. Тогда же там какой-то бомж вертелся. Я видела его.
– Трудно спутать светлое время суток с вечером, – заметил Виктор Федорович.
– Это тот бомж, что ли, нас видел? Он, что ли, человек? Да, когда мы приехали, там, среди гаражей, бомж какой-то шастал, пустые жестянки из-под пива искал. Мужики же в гаражах без пива не работают… У него этих жестянок уже целый пакет был. Да он сам был вдрызг пьян. Неудивительно, что у него в глазах темнота стояла… Наговорят же на людей…
Капитан Радимова тщательно записывала разговор. И на диктофон, и одновременно на бумагу, в разлинованный бланк протокола. Разговор на этом завершился, и нам пришлось подождать, пока Саня закончит писать, а потом Заварзина прочитает и подпишет свои показания.
После чего капитан Саня вытащила из стола еще один бланк, заполнила его и передала Людмиле Сергеевне.
– Вот, ознакомьтесь и распишитесь.
– Что еще?
– Постановление о задержании вас на семьдесят два часа.
– Но вы же обещали отпустить, если я расскажу!
– Разве я такое обещала? Не помню, честно говоря. Но даже если и обещала… В ходе допроса выяснились факты, которые требуют вашего задержания.
Заварзина в гневе скомкала постановление о задержании.
– Не переживайте, – успокоила ее Радимова. – Я еще одно напишу. Бланки у меня есть. И можете не подписывать. Это не обязательно. Достаточно устного сообщения. Закон это позволяет.
– Что же, я убегу, что ли, от вас? Из города уеду? У меня нет причин для бегства. Меня в чем-то обвиняют? Если бомж спьяну время перепутал, то я уже на подозрении?
– У вас есть причины для бегства. Вы обвиняетесь в организации убийства семьи Ковалевых. А с таким обвинением мы можем прямо сейчас, невзирая на время, обратиться в любой районный суд, и дежурный судья даст санкцию на арест.
Людмила Сергеевна до этого собой владела хорошо. Но после обвинения у нее затряслись толстые щеки, казалось, она вот-вот расплачется.
Капитан Саня нажала под столом кнопку. Дверь открылась, и вошли двое конвойных. Видимо, она вызвала их заранее, назначив время. Я что-то слышал про эту кнопку. Там существует целая система условных звонков, каждый из которых что-то обозначает – от простого вызова до тревожного, когда задержанный начинает бушевать.
– В камеру задержанную, – приказала Радимова…
* * *– Генина вызывать не будем? – спросила Радимова у начальника уголовного розыска.
– Он не скоро допрыгает… – поддержал я ее.
– Если задержанный потребует, придется вызвать. – Как старший по должности, подполковник Котов не слишком любил нарушения процессуально-правовых норм, поскольку спрашивать за это будут именно с него.
– Ну, тогда подождем, – согласилась капитан Саня, сняла трубку и попросила дежурного соединить ее с караульной службой. Потом в караульной службе потребовала доставить на допрос задержанного Николая Заварзина. Начальник караульной службы сразу, видимо, послал караульных, а потом начал что-то говорить Радимовой. Она долго слушала, потом сказала:
– Я поняла. Не обращай внимания. Возможно, скоро и братец будет в соседней камере. По крайней мере, я нацелена на это…
Она положила трубку, посмотрела на Котова и доложила:
– Задержанный Анатолий Пашунин сильно ругается, угрожает всем, что его брат «устроит им сладкую жизнь». Пытался ударить караульного, за что был слегка побит. Но камера наблюдения зафиксировала его агрессивность. Сейчас задержанный требует, чтобы его отвезли в лазарет, чтобы снять с него побои. Внешних побоев не видно, и ему отказали.
– Я ожидал этого, – хмуро кивнул Котов. – Мне сегодня уже были звонки из разных инстанций. Даже бывший секретарь обкома звонил, хотя старичку давно на кладбище пора. А он остановиться не может, в бизнес ударился, считает себя по-прежнему важной фигурой.
– Что будем предъявлять «расписному» раньше – показания жены или материалы детективно-правового агентства? – спросила Радимова.
– Я думаю, сначала материалы агентства, – высказал свою мысль Скоморохов.
– Обоснуйте мысль, – попросила капитан Саня.
Мысль отставного подполковника обосновал я.
– Николай Заварзин как-никак мужчина. И, если он начнет говорить что-то одно, что потом будет опровергнуто фактами, ему будет сложно перебороть себя и отказаться от своих же слов. Лучше сразу дать ему определенный настрой. Так он будет сговорчивее.
– Согласен, – кивнул подполковник Котов.
Постучали в дверь.
– Войдите… – пригласила Радимова.
Заглянул конвойный.
– Товарищ капитан, задержанный доставлен.
– Заводите. Наручники снимите.
Конвойные сняли с Николая наручники и вышли за дверь.
Котов показал ему на стул, где совсем недавно сидела Людмила Сергеевна. Стул еще остыть, наверное, не успел. Но едва ли Заварзин сумел определить, кто нагрел ему этот стул.
Радимова пододвинула ближе к задержанному синюю папку, принесенную Петей Новиковым. Тот в документы не заглянул, посмотрел вопросительно, спросил настороженно:
– Что это?
– Это просили передать вам из детективно-правового агентства. Ваш оплаченный заказ выполнен. Это теперь ваша собственность. Можете сейчас прочитать, можете даже с собой взять в камеру, чтобы там без помех внимательно ознакомиться. Но лучше было бы, чтобы вы сейчас прочитали. Для вас лучше, и нам удобнее. Для дальнейшего разговора. Надеемся, эти документы кое на что откроют вам глаза.
«Расписной» Николай хмыкнул, показывая, как он относится к нашему удобству, но папку к себе придвинул, раскрыл и начал читать.
Я внимательно наблюдал за его лицом. И удивлялся человеческому самообладанию. Лицо не выражало никаких эмоций. Впечатление складывалось такое, будто он эти материалы хорошо знал. Мы терпеливо ждали.
Наконец он захлопнул папку и зло скрипнул зубами, впервые продемонстрировав эмоции. Как раз те, которые он и должен был показать, в нашем понимании.
– Это – распечатка материалов. А где оригиналы? – зачем-то поинтересовался Заварзин.
– У меня
