— А я с тобой пойду, — раздался его голос снизу. — Чего я тебя одного буду отпускать? Сам заманил в эти места, а теперь брошу?

— Не сходи с ума! — крикнул ему Ивлиев. — Ты что, часто в перестрелках бывал? У тебя есть такой опыт? Жить надоело?

Он ругнулся и стал поспешно спускаться по лестнице. Но не успел дойти до последней ступени, как из «казармы» появился Жорка и продемонстрировал вороненый «вальтер».

— А вот это видел? Говорят, получше нашего «ТТ» будет. И что это ты о моей жизни печешься? Что мне терять? Плакать обо мне некому, а дружба — это самое ценное на свете. У меня вот никогда друзей не было. А так хотелось, чтобы по-настоящему. Чтобы друг ради друга.

Жорка улыбался, а глаза его были серьезными. Дурака валял на избитые темы или правду говорил, да только сам стеснялся этой своей правды. Ивлиев внимательно посмотрел на него, потом молча ткнул его кулаком в плечо и пошел к выходу. Жорка последовал за ним.

Солнце уже заметно склонилось к кронам деревьев, но отступать Василий не собирался. Второй раз идти сюда из города — это риск быть по пути замеченным врагом. Искать Татьяну он готов был начать в любую минуту, понимая, каково девушке в руках националистов, если она еще жива. Он шел неторопливо, осматривая местность и чувствуя за спиной Жорку, который двигался почти неслышно. Придерживаясь низинок, они дошли почти до самой старой железной дороги. Ивлиев ни разу не видел ничего похожего на минирование. Зато ему пришла в голову мысль, что железная дорога здесь совсем не к месту. Куда ее прокладывали? Она ведь, по сути, никуда не вела. Да, полотно заканчивалось, а потом на какое-то расстояние еще тянулась насыпь. Потом исчезали вообще все следы. Да и идти путям дальше было некуда, если только в сторону Львова. Через лес, что ли? Так там даже следов просеки не видно. Не было ее никогда.

Чувство опасности появилось минут двадцать назад. Это Ивлиев уловил точно. Наверное, они приблизились к каким-то подземным строениям. И если был один наблюдательный пункт для охраны, в котором некоторое время обитал Жорка Одессит, это означает, что могут быть еще такие же пункты. Обязаны быть! Утешало другое. Если один из них пустовал, значит, могут пустовать и другие. Значит, просто эту систему никто не задействовал. Уже хорошо.

Трава шевельнулась справа на склоне, и в сторону откинулась какая-то дерюга с нашитой на нее сухой травой. Ивлиев в последний момент понял, что там была еще и дверь, но ее открыли чуть раньше. И сейчас он нос к носу столкнулся с бородатым мужиком в шерстяном польском кителе без погон. Немецкий автомат он держал в правой опущенной руке. Эта доля секунды, в течение которой они смотрели друг на друга, растянулась, кажется, на целую вечность. В голове промелькнуло очень многое. И то, что это явно вход куда-то в подземные сооружения, и что этот тип чувствует себя свободно и в полной безопасности, раз так небрежно и без мер предосторожности выходит на поверхность. И что за ним могут быть еще двое или пятеро бандитов. А может, и группа человек в тридцать, отправляющаяся на выполнение какого-то приказа или для проведения какой-то устрашающей акции, приготовленной местному населению. И до пистолета уже не дотянуться…

Реакция Ивлиева не подвела, и все фронтовые навыки сработали, как и прежде. Не успевая выдернуть из-под пиджака пистолет, к тому же мгновенно поняв, что шуметь и устраивать здесь стрельбу нельзя, он ударом ноги выбил автомат из руки бандеровца, но при этом сам оказался в невыгодном положении, чуть ли не боком к своему противнику. Правда, все же успел заметить, что за спиной бородатого никого больше нет.

Сильная рука с устрашающей быстротой схватила Ивлиева за воротник, а потом сгиб локтя сдавил его горло. Или шею сломает, или второй рукой выдернет сейчас нож и всадит его в печень! Ждать такого исхода Ивлиев не желал. Мгновенно рванув руку на своей шее, он поймал момент, когда захват чуть-чуть ослабел, и подсунул под локоть противника свой подбородок, предотвратив удушение. Затем Василий с силой впечатал свой локоть куда-то назад, попав в живот бородатому. Тот охнул и еще чуть ослабил хватку. Удар каблуком сапога в голень ноги, и Ивлиев присел, чуть согнув ноги, заваливая противника на себя. Бросок через плечо он провел в классическом стиле, опрокидывая противника на камни и падая следом за ним. Локоть во время падения угодил бородачу в солнечное сплетение, причем силе удара способствовал и вес тела Василия. Бандеровец охнул и вытаращил глаза от боли. Сильным ударом, насколько это было возможно в полулежачем положении, да еще сбоку левой рукой, Ивлиев оглушил противника, а потом схватил первый же подвернувшийся под руку кусок бетона и ударил его в висок. Вскочив и стоя на коленях, он ударил еще и еще, пока не понял, что голова бандеровца качается уже безжизненно.

— Убил, что ли? — возбужденно прошептал за спиной Жорка. — Ух, как ты! Я и понять ничего не успел, как вы с ним схватились. Ловок ты, аж страшно!

— Тихо! — Василий поднял голову и стал прислушиваться. — Отсюда вышел, и один. Ты вообще кого-то тут видел за то время, что квартировал в том бункере?

— Не, даже близко никого не было.

— Значит, есть надежда, что это или случайный бандеровец, или что их тут немного. А может, посыльный какой-нибудь. Что им тут прятаться, тут все видно за несколько верст. Если большой отряд, то им в лесу удобнее. Нет, не может быть их много.

— Это ты сейчас меня уговариваешь или сам себя? — спросил Жорка.

— Черт, все ты понимаешь, — криво усмехнулся Ивлиев. — Понимаю, что глупо лезть в самое логово, не зная, кто там и что там. Но я не могу позволить, чтобы они девушку в плену держали. Что они с ней там делают, ты можешь мне сказать? Не можешь. А я даже думать боюсь об этом. Короче, Жорик, дуй отсюда в город.

— Я с тобой, — как-то очень просто ответил парень.

— Ладно. Только