— Ты не видел, откуда пришли нападавшие?
— Не видел. Уверен, они сделали это заранее, устроили засаду, а когда захватили одного из нас, вернулись туда, где оставили транспорт. Черт, если бы только я остался на катере! — как ни сдерживался Семен, эмоции рвались наружу. — Ума не приложу, как им удалось так легко обмануть всех троих?
— Человек, который пришел на катер, казался совершенно безобидным, — эту фразу произнес очнувшийся Стас Бобров. — Он мило улыбался, разговаривал на чистейшем русском, знал по именам начальника экспедиционного центра, Бушуева, его заместителя Широкова, начальника охраны. Даже наши имена для него не были тайной.
— Как он выглядел? — Бриг развернулся к Боброву.
— Высокий брюнет, ухоженный, уверенный в себе, — ответил Бобров.
— С ним были люди? Широков с ним был?
— Широкова не было, по крайней мере на катере. С брюнетом пришли четверо, рассмотреть их я не успел, но Широкова среди них не было, это точно. Я был в салоне один. Иван Зайцев был в рубке, пытался связаться с базой и узнать, что с вертолетом. Петра Костюхина на катере не было. Не знаю, может, тоже осмотреться решил, он не докладывал, а я не спрашивал. Брюнет зашел первым, за ним четыре человека. Двое встали по обе стороны от входной двери. Двое скользнули к дверям рубки, но остановились так, чтобы их не было видно оттуда. Брюнет заговорил. Вежливо так поздоровался, о самочувствии справился. Я обрадовался, решил, что это с вертушки. Он сначала подтвердил мою догадку. Сказал, что его прислал Широков. Я спросил, почему не выходит на связь Бушуев, даже пожаловался на то, что из-за этого нам пришлось нарушить запрет и выехать с базы без разрешения. А он заявил, что тот в отъезде, что Денис Андреевич, начальник охраны Баренцбургской базы, уехал вместе с ним. Сказал, что за старшего остался Широков, но у него дел невпроворот, вот и прозевал сигнал. И еще добавил: разве Терентьев не в курсе? Я и представить не мог, что за этим последует.
Бобров перевел дыхание, закашлялся. После пережитого ему трудно было дышать. Кто-то из бойцов протянул ему бутылку с водой. Тот благодарно улыбнулся, сделал пару глотков и продолжил:
— Не знаю, для чего он все это говорил, быть может, мы нужны были ему все. Быть может, он планировал взять нас в плен вместе с катером. В любом случае его планы были разрушены появлением Костюхина. Он появился в дверях неожиданно — злой, как бультерьер при виде жертвы, в руках ракетница. Я опешил, хотел спросить, что его так разозлило, но не успел. Костюхин бросился на брюнета, не замечая тех, кто стоял возле дверей. А те не мешкали, повалили его, выбили ракетницу, заломили руки, скрутили, одним словом. Зайцев увидел нападение, но отреагировать не успел. В рубку вломились двое других. Тогда я понял, что это не спасатели, а какие-то бандиты. Зайцев схватился за нож, который всегда носил с собой. Это спровоцировало бандитов. Один из них ударил его чем-то по голове. Сильно. Сверху вниз. Зайцев упал. Брюнет выругался и велел всем уходить. Он говорил на английском, но уж если человек ругается, то это и без перевода ясно, да и слово «идем» не так сложно понять. Бандиты подхватили Костюхина, вытащили из салона. Брюнет оглянулся на меня, улыбнулся и сказал: «Желаю приятно поджариться, мой русский друг». Это было последнее, что я услышал. Бандит, что был в рубке, подскочил ко мне и ударил головой о переборку, после чего я отключился.
— Их было гораздо больше, чем четверо, — сообщил Целик. — Пока люди Эванса пробирались через ледниковые гряды, я насчитал восемь человек. Уж не знаю, все это или имеются еще, но отсюда ушли восемь, включая Эванса.
— Экипаж катера нужно переправить сначала на базу в Баренцбург, а затем на материк. Все они нуждаются в медицинской помощи, — заявил Бриг. — Чип, попытайся установить связь с начальником охраны центра. Пусть отправит сюда своих людей, а нам пора отправляться на передвижную базу. У Эванса снова фора, ее требуется ликвидировать.
— Я пойду с вами, — решительно заявил Рыбников. — Вместо меня лучше отправьте на материк своего товарища. Его нога…
— Разберемся, — бросил Бриг.
Спустя двадцать минут в бухте остались только члены экипажа катера, за исключением охранника и Санчо, которому было поручено охранять раненых до тех пор, пока не придет спасательный отряд из Баренцбурга. Перевязав раны, бойцы отряда «Шельф» выдвинулись к передвижной базе. На этот раз Бриг был решительно настроен добраться до места и выполнить приказ командования. Он знал, что еще встретится с Эвансом. Там, возле передвижной базы. Знал он и то, что там произойдет их главное сражение, и был готов стоять до конца. Время утекало сквозь пальцы, миля за милей уплывали за горизонт, а Бриг сидел возле окна-иллюминатора вездехода и прорабатывал возможные варианты развития событий. Снова и снова он чертил схемы засады на Эванса. Один лист, второй, третий. Рука, обожженная при спасении Зайцева, горела. Лопнувшие пузыри щипало, а Бриг все продолжал и продолжал просчитывать возможные варианты нападения и обороны.
Глава 10
Бриг стоял на палубе экспедиционного судна, больше года работающего над проектом «Холодный лед». Он не мог не признать, что место было подобрано на удивление удачно. По пути Бриг не переставал удивляться, каким образом на безбрежных просторах, покрытых дрейфующими льдами, российским ученым удавалось столько времени скрывать местонахождение базы. Теперь этот вопрос получил ответ.
За ученых постаралась природа. Неровная гряда ледяных айсбергов, по словам Бушуева, постоянно дрейфующих на этой широте, не позволяла предположить, что за ними может скрываться кипучая деятельность человека. Иностранные коммерческие суда до этих широт не доходят. Исследовательские же, в частности суда Дании и Норвегии, больше интересуются территориями, не выходящими за двухсотмильную зону этих государств. Исключение составляет хребет Ломоносова, камень преткновения между Данией и Россией, но и с этой стороны опасность
