Пропустив вопрос пирата мимо ушей, испанец угрюмо спросил:

– Как вы поступите с нами?

– Не трудно догадаться, как поступили бы вы, попади к вам в плен я либо кто-то из моих людей, – заметил Лагарт. – Полагаю, в качестве угощения предложили бы на выбор порцию свинца или пеньковый галстук для гурманов.

– Это другой вопрос. Преступникам вроде вас место в петле, – Сальварес осекся. – То есть, я хотел сказать… Морской разбой преследуется по закону, и мой долг…

– Перевешать всех пиратов на реях их собственных кораблей. Я в курсе.

Испанец смутился и отвел взгляд. Лагарт не ошибся. Любой пират, попавший в руки испанских военных моряков, был бы немедленно казнен.

– Так вы повесите нас? – Сальварес вновь взглянул на капитана «Чёрного коршуна», и голос предательски дрогнул, выдавая волнение.

Морской разбойник не ответил. Он подошел к столу и, усевшись на край скамьи, небрежно бросил испанцу:

– Присаживайтесь, Сальварес, не стойте посреди каюты, словно мачта.

Однако тот не двинулся с места. Лагарт откупорил одну из бутылок бренди и плеснул крепкий напиток себе в стакан.

– Вы так и будете стоять? – спросил он и отхлебнул добрый глоток.

– Приговоренный к смерти всегда стоит перед своим палачом, – мрачно изрек Сальварес.

Пиратский вожак чуть не поперхнулся.

– Приговоренный? – кашлянув, переспросил он и неожиданно для испанца широко улыбнулся, блеснув ровными зубами. Прежняя суровость вмиг улетучилась, уступив место сдержанной иронии. – А я, стало быть, палач? Разрази вас гром, приятель, чувство юмора вам не занимать! Хорошая шутка.

Сальварес опешил, уставившись на него. Открытая, почти дружеская улыбка смягчала красивые, но холодные и немного резкие черты лица капитана Лагарта, делая его еще более обаятельным. Контраст между внешностью и тем, чем он промышлял, вызывал искреннее недоумение.

– Ладно, – сказал он. – Нравится стоять, стой, «приговоренный»! Но давай все-таки выпьем по стакану бренди или вина, если хочешь, и обсудим создавшуюся ситуацию.

Капитан «Чёрного коршуна» налил напиток в другой стакан и подвинул его испанцу. Обескураженный Сальварес, который и не думал шутить, сел, наконец, за стол, устремив на Лагарта тревожный взор.

– Выпей и успокойся, – произнес тот. – Ты и твои товарищи выжили во время шторма. Разве это не главное сейчас?

– Как сказать, – хмуро откликнулся офицер королевского флота Испании. – Вы четко дали понять, что наша участь будет подобна той, какая уготована морским разбойникам, попавшим в руки испанских властей.

– Клянусь дьяволом, ты… вы, если тебе так проще, вы меня не так поняли, сеньор офицер.

Сальварес действительно не мог понять, какую игру ведет этот отчаянный авантюрист с дерзкими искорками в смелом насмешливом взоре. Удивительное обаяние, приятная внешность, непринужденная манера держаться, безусловно, располагали. Но стоило лишь вспомнить, кем на самом деле являлся Морис Лагарт, привлекательный образ рушился, и ему на смену вставал иной. Беспринципный пират, поправший закон и нравственность, расчетливый и циничный, да – бесстрашный и хладнокровный, но хитрый и беспардонный, к тому же, не верующий в Господа, что у доброго католика Сальвареса вызвало резкое неприятие, умело скрывающий за красивой ширмой свою истинную сущность.

– Не пытайтесь меня провести, – мрачно заявил офицер королевского флота. – Знаю: вы разделаетесь с нами непременно! Скажите, когда и как, и давайте быстрее покончим с этим. Вы повесите нас? Выбросите за борт? Либо…

– Черт побери! – перебил его пират. – Конечно, я могу вас повесить, скормить акулам, продать в рабство магометанам или просто перерезать горло, чтобы избавиться от ненужных хлопот. Скорее всего, я бы так и сделал, если бы вы попали к нам при других обстоятельствах, то есть, как пленные. Но поскольку произошла ошибка, и вы с вашими приятелями оказались на борту «Чёрного коршуна» не по своей вине, а из-за невнимательности моих людей, то… Благодарите небо, сеньор Сальварес, за это недоразумение. Я поступлю с вами более гуманно, чем ваши соотечественники обычно поступают с такими, как я.

Сальварес напрягся.

– Шторм немного потрепал «Чёрный коршун», – продолжал Лагарт, – и сейчас он идет к одному небольшому островку южнее Сицилии – Пантелерии, слыхали, наверное, чтобы устранить повреждения. Как вы понимаете, моя команда не испытывает восторга от общества трех враждебно настроенных испанцев. Поэтому мы будем рады избавиться от вас и высадим на этот остров. Остальное – дело ваше. Если вам повезет, и какой-нибудь дружественный вашей нации корабль зайдет в те воды, с ним вы сможете вернуться на родину.

– Вы высадите нас на остров? – изумленно воскликнул Родриго Сальварес.

– А куда еще? На Луну?

– То есть, вы хотите сказать, что отпустите нас? – с нотками недоверия спросил испанец. – Отпустите просто так?

– А вы бы желали покинуть «Чёрный коршун» под барабанную дробь и салют из мушкетов? – усмехнулся Морис Лагарт. – Не слишком ли много чести для трех потерпевших кораблекрушение моряков?

– Не в том смысле, – смутился Сальварес. – Вы отпустите нас без всяких условий, то есть, ничего не требуя взамен? Отпустите без… гм… денежного вознаграждения?

– Если вы решили поделиться со мной своим жалованием, разумеется, я не стану возражать, – иронично заметил Лагарт.

– Вы когда-нибудь говорите серьезно?

– Всегда.

– Что-то не похоже, – Сальварес вдруг поймал себя на мысли, что чувство если не ненависти, то, по крайней мере, неприязни, испытываемое им поначалу к капитану пиратского корабля, в значительной степени угасло. Однако настороженность и недоверие все же остались.

Молва расписала образ капитана «Чёрного коршуна» самыми мрачными красками, представив его кровожадным чудовищем, чуждым всего человеческого. Но при взгляде на молодого пиратского вожака этот образ развеивался, как дым. Наряду с привлекательной наружностью и своеобразным чувством юмора, Морис Лагарт, как ни странно, имел незлобный легкий нрав и кое-какие понятия о благородстве. Правда, случай с боцманом «Санта-Каталины» наглядно доказывал, что с пиратом лучше не шутить. Он мог быть столь же жесток, сколь великодушен. В зависимости от обстоятельств.

– И все-таки я вам не верю, – испанский капитан испытующе смотрел на капитана «Чёрного коршуна», тщетно пытаясь разгадать, что у него на уме. – Вы – наш враг. Какой вам резон отпускать нас на свободу?

– Действительно. Резона никакого, – согласился тот. – Пожалуй, лучше вас оставить в качестве матросов. Люди нам всегда нужны. Пусть даже испанцы. Кто-то должен палубу драить и гальюны чистить.

– Вы издеваетесь? – вспыхнул Родриго Сальварес.

– Отнюдь. Просто развиваю вашу мысль.

– Мою мысль? Черт возьми! Я другое имел в виду! Послушайте, капитан Лагарт, вы сказали, что собираетесь высадить нас на Пантеллерии. Я согласен. Давайте на том и сойдемся. И вот еще что, – испанец осёкся, умолк, раздумывая, и после паузы решительно выдал: – Я прошу у вас прощения за недостойное поведение моих подчиненных.

– Вы? У меня? – пиратский капитан искренне удивился.

– Да. Поступок моего боцмана по отношению к вам иначе, как низостью, не назовешь, а несдержанность писаря заслуживает осуждения. Простите.

– Ей-Богу, Сальварес, вы – благородный парень. Мне жаль, что вам