лучше сделать?

Он вновь задумался.

Мальчик смотрел на соседа, не понимая, почему тот вдруг разозлился. А то, что дядя Коля разозлился, Валера видел. Очень уж холодными стали вдруг его глаза.

Николай принял решение:

– Сделаем так! Иди сейчас домой и о том, что мне рассказал про этого «дядю Петю», маме ни слова. Но передай, что я просил никуда вас не отлучаться, пока не зайду. Хорошо?

– Хорошо. Но маму надо предупредить. Чтобы она вечером закрылась.

– Предупреди. Обязательно предупреди.

– Тогда пошел я?

– Иди, Валер, и сделай, пожалуйста, так, как я просил.

Есипов проводил мальчика на улицу, посмотрев на дом, о котором говорил Валера. Вон она, хата Петрухи – Жлоба, как раньше звали его все, кто знал. Правильно, вторая от проулка за ветлой. Ну что ж, Петюня, пришло время повидаться нам после долгой разлуки. Петр Скворцов никогда не был ни товарищем, ни тем более другом Николая. Он был на два года старше, но еще в детстве и юности пацаны и девчонки с улицы презирали этого хитрого, продажного, коварного и трусливого парня, которому за счастье было сделать кому-либо какую-нибудь гадость. Как-то раз его поймали на воровстве. В школе по пальто да курткам в общей раздевалке шарил. За что был бит. А потом ребят, что наказали его, таскали в милицию. Скворцов на них бумагу накатал и справку из больницы представил. Хорошо, что свидетелей не нашлось, хотя многие видели, как ребята отучали Жлоба от воровства, но следователю ни слова не сказали, никто.

А тот, почувствовав защиту милиции, начал борзеть, закладывая старому участковому всех подряд. И тех, кто яблоки в чужих садах обирает, и тех, кто на колхозном поле огурцы портит: на реку тогда ходили через поле, ну и давили овощи. И ничего особенного в этом не видели, так как после уборки этих огурцов оставалось море. Короче, был козлом Петя Скворцов, козлом и остался. Но теперь он стал козлом опасным. Ишь, мразь, увидел, что женщина с ребенком малолетним живет, и решил воспользоваться моментом, чтобы подмять ее. Ребенка не постеснялся, пригрозил. Сволочь. Ну, ничего, Петюня, сегодня ты кайфанешь. По полной программе кайфанешь. Так, что Ольгу с Валерой забудешь навсегда.

Подошел Соболев. У него, как ни странно, сегодня тоже был выходной.

– Какие дела, Коль?

– Дела, спрашиваешь? А я вот хочу тебе, как представителю власти, вопрос задать. Ответь мне, капитан, почему некий небезызвестный тебе господин Скворцов безнаказанно унижает женщину и ребенка, при этом грозя им?

– Ничего не понимаю. Ты о Жлобе, что ли?

– О нем, капитан, о нем.

– И кому он конкретно угрожает, кого унижает?

– А вот это я тебя, Вова, должен спросить! Кто из нас участковый?

– Погоди, погоди, давай все по порядку!

– По порядку? Пожалуйста.

Николай поведал другу то, о чем ему рассказал сын Ольги.

– Теперь обстановка ясна?

– Но почему сама Ольга мне ничего не сказала? И тебе, кстати, не сказала тоже. Почему?

– А тебе не понятно? Да чтобы слухи по поселку не рассыпались!

– Вот-вот, она не хочет слухов, а я как должен реагировать? Догадываться о том, что этот козел не дает ей прохода? Так что ты на меня не наезжай. Узнал бы, быстро Жлоба на место поставил бы. Короче, идем к Ольге. Мне надо только заявление, и я Скворцова в момент на выходной в КПЗ определю, тем более если он, как говорит Валера, пьян. А там и поговорю с ним! Идем! Вот только напишет ли заяву твоя ненаглядная?

Есипов остановил разгорячившегося участкового:

– Ладно, Володь, не кипятись. К Ольге ходить не надо. Я сам разберусь в ситуации.

Соболев подозрительно взглянул на друга:

– Ты чего задумал? Самоуправство? Хочешь вместо Жлоба в камеру предварительного заключения загреметь?

– Ты, что ли, туда определишь?

– Я могу закрыть глаза, а вот он заявление в отдел, не успеешь моргнуть, организует. И свидетелей найдет, и справочку из больницы. Так, если помнишь, уже было.

– Ничего он не успеет организовать. И сегодня же свалит из поселка. По-тихому свалит.

– Коля?! Прекрати!

– Иди, Володь, займись хозяйством. Или с семьей куда сходи. У тебя выходной, вот и отдыхай. В мои дела лезть не надо. Сам со всем разберусь.

Владимир сплюнул на траву:

– Тьфу, бля! Ну, до чего ты упертый? Хрен с тобой, иди, но предупреждаю…

Николай улыбнулся: