Она прониклась несомненной симпатией к Люциану, что было весьма кстати, учитывая цель его визита, и благодушно наблюдала за растущей привязанностью между двумя симпатичными молодыми людьми, которые казались буквально созданными друг для друга. Впрочем, обязанности дуэньи она исполняла лишь номинально, поскольку если не возилась в саду, то вязала в укромном уголке, а когда вязание ей прискучивало, старушка погружалась в полудрему, пренебрегая этикетом, который требовал от нее обязательного присутствия в качестве третьего участника любой беседы ее юных друзей.

Что до Люциана и очаровательной хозяйки дома, то они обнаружили столь потрясающее сходство вкусов и так дорожили обществом друг друга, что почти не разлучались. Проницательная Диана поняла, что Люциан влюблен в нее, после чего без особого труда дала знать, что и он ей небезразличен.

Но даже после того как Люциан провел в Маноре две недели, наслаждаясь обществом Дианы, он не спешил заговаривать о своих чувствах. Видя, что ей досталось богатое приданое в виде земель, арендаторов и лошадей, он начал спрашивать себя, не проявил ли чрезмерную самонадеянность, намереваясь предложить ей разделить с ним жизнь и судьбу. Он же располагал всего лишь тремястами соверенами годового дохода – шестью фунтами в неделю – да профессией, в которой пока что не преуспел; так что в обмен на ее красоту, состояние и положение в обществе он мог предложить немногое.

Бедный влюбленный начал чахнуть от неразделенной страсти и потому пал духом до того, что однажды славная мисс Присцилла не выдержала и, отведя его в сторонку, поинтересовалась состоянием его здоровья.

– Потому как, – сказала она, – если вы занемогли телом, мистер Дензил, то мне известны кое-какие лечебные средства – вы, несомненно, назовете их знахарскими снадобьями, – каковые, вкупе с Божьим благословением, пойдут вам на пользу.

– Благодарю, мисс Барбар, но я вполне здоров телом – к несчастью! – вздохнул Люциан.

– Почему же к несчастью, мистер Дензил? – строго спросила у него пожилая дама. – Вы отвечаете Провидению черной неблагодарностью.

– Я бы предпочел быть больным телом, а не душой, – пояснил Дензил и покраснел.

– Так вы больны душой? – осведомилась мисс Присцилла, и глаза ее лукаво блеснули.

– Увы, да. Вы можете исцелить меня?

– Нет. Для такого исцеления я передам вас Диане.

– Мисс Присцилла! – вновь зарделся румянцем Люциан, но на сей раз от досады.

– Ах, мистер Дензил, – рассмеялась гувернантка, – если я стара, то не воображайте, что еще и слепа. Я же вижу, что вы любите Диану.

– Больше жизни! – с жаром вскричал пылкий влюбленный.

– Разумеется! Обычный романтический ответ, который полагается давать в таких случаях. Но почему вы не скажете об этом Диане, употребив все свое красноречие?

– Я боюсь, она не станет меня слушать, – уныло признался юный влюбленный, которого вновь охватили сомнения.

– Может быть, – согласилась утешительница. – С другой стороны, она может и выслушать вас. Кроме того, мистер Дензил, как бы ни изменился мир со времен моей юности, я еще не слышала о том, чтобы леди первая делала предложение джентльмену.

– Но, мисс Барбар, я же беден как церковная мышь!

– Ну и что с того? Зато Диана богата.

– Неужели вы полагаете, что я этого не знаю? Именно поэтому я и колеблюсь сделать ей предложение.

– Вы боитесь, что вас назовут охотником за приданым, полагаю, – сухо заметила пожилая дама. – Это свидетельствует об отсутствии силы духа, что недостойно вас, мистер Дензил. Послушайте совета старой женщины, молодой человек, и попытайте счастья.

– То есть вы одобряете мой брак с Дианой, я хотел сказать, с мисс Рен?

– Судя по тому, что вижу сама, а еще по тому, что рассказала мне Диана, я не могу пожелать ей лучшего супруга. Бедная девочка! После трагической гибели отца и полной лишений жизни с этой американкой она заслуживает счастливого будущего.

– И вы полагаете… вы действительно полагаете, что она… она… будет счастлива… со мной? – запинаясь, пробормотал Люциан, отчаянно желая и не смея поверить мисс Присцилле, чье знакомство с ним казалось слишком недолгим, чтобы внушить подобное доверие.

Мудрая старушка рассмеялась и кивнула.

– Спросите ее сами, дорогой, – сказала она и потрепала его по руке. – Она сможет ответить на ваш вопрос лучше меня. Кроме того, девушкам нравится самим говорить «да» или «нет».

Робкому влюбленному совет показался очень хорошим, к тому же весьма лестным. Тем же вечером он решил попытать счастья и поговорить с Дианой. Молодому человеку было нелегко решиться на этот шаг, потому как сколь бы хладнокровным, смелым и красноречивым он ни был в обычных обстоятельствах, любовная лихорадка сделала его застенчивым и заставила нервничать. Выражение лица и взгляд Дианы действовали на него, как погода на барометр. Ее улыбка дарила ему радость жизни и возносила на небеса, а недовольный взгляд повергал в бездну отчаяния. Посему не следует удивляться, что обыкновенно смелому человеку понадобилось все его мужество, чтобы задать вопрос, ответ на который мог оказаться отрицательным. Да, горячая поддержка мисс Барбар чуточку приободрила его, но он по-прежнему переживал за окончательное решение. Купидон вкупе с совестью всех нас делает робкими – и Люциан превратился в преисполненного сомнений влюбленного.

Однажды, когда мисс Присцилла – по своему обыкновению – задремала после ужина, Диана, сочтя, что в доме слишком душно, предпочла выйти в сад. Люциан последовал за ней. Солнце только что скрылось за вершинами покатых холмов, и ясное небо, исчерченное золотистыми облаками, плывущими к западу, озарилось теплым розовым светом. На востоке же преобладала холодная лазурь, и кое-где на небосклоне уже зажглись первые звезды.

Сад был полон колышущихся теней, которые, казалось, тянутся к нему из темной чащи леса. Вот неподалеку в роще запел соловей, прорезав тишину своими трелями. Чудесные звуки наполнили неподвижный воздух, смешиваясь с первыми вздохами слабого ветерка и музыкальным плеском фонтана. Последний возносил столб серебристой воды на большую высоту, откуда, падая, она орошала соседние клумбы холодным душем. Вокруг царила неизъяснимая красота, радующая глаз и услаждающая слух, – самое время и место для любви. Это вполне мог быть сад Капулетти, а те, кто прогуливался по нему, – бессмертными влюбленными, коих еще не настиг рок.

– Осталось всего три дня, – вздохнул Люциан, медленно шагая по тропинке рядом с Дианой, – а потом мне вновь предстоит возвращение в шумный Лондон.

– Пожалуй, это и к лучшему, – заметила в своей рассудительной манере Диана. – Иначе вы бы заскучали здесь. Но разве вам необходимо возвращаться так рано?

– Я должен – ради собственного душевного спокойствия.

Диана взглянула на него и залилась жарким румянцем, уловив смысл его слов и тон, каким они были сказаны.

Но она быстро взяла себя в руки и присела на старинную каменную скамью, рядом с которой стояла иссеченная непогодой статуя Венеры. Видя, что она упорно хранит молчание, даже невзирая на его