Хофман хотел сразу решить эту проблему. Ему бы хотелось проводить несколько сеансов каждый день, и, будучи методичным человеком, он начал вести записи, как и Ланни. Он быстро завёл дружбу с Парсифалем Динглом, который никогда не переставал говорить о паранормальных явлениях и имел записи, которые займут много времени у того, кто захочет в них разобраться. Парсифаль посетил спиритические сеансы Хофмана, на которых появился Бхиккху Синанаеке, умерший сто лет назад в монастыре на Цейлоне. "Кларибель", к большому счастью, не проявилась. Парсифаль, который раньше пробовал себя в гипнозе, пытался провести эксперимент, гипнотизируя мадам. Всё, что он мог наблюдать в ходе этого эксперимента, были воспоминания о собственной жизни мадам в детстве, что раньше никогда на ее сеансах не было. Он принял правильное решение гипнотически внушить Мадам, чтобы Кларибель больше не появлялась, и это, по-видимому, покончило с ней.

У Ланни, в свою очередь, появилась идея гипнотически внушить Мадам, чтобы проявился Захаров. Это было сделано, и результаты были поразительны. "Этот старик с людьми, кричащими на него" — так объявил Текумсе о нём, а тот начал говорить своим голосом и был очень рад услышать голос своего старого друга с крейсера Гемпшир. Видимо, у него были только приятные воспоминания об этом друге, и в первый раз, как он вошел в "мир духов", он проявил эту тихую иронию, которой обладал, будучи командором английского ордена Бани и кавалером французского ордена Почетного легиона в своей жизни на земле. Он упомянул список сокровищ затонувших кораблей, которые он показывал Хофману, приглашая его выбрать тот, за которым он пойдёт в следующий раз. Кроме того, он рассказал, как он страдал, когда спасательное судно вернулось с одним мертвым и несколькими травмированными водолазами, и как он обеспечивал страховые полисы и иные свои финансовые обязательства перед этими людьми. По-видимому, он был теперь вне пределов досягаемости кредиторов, и ему уже не надо было быть "самым загадочным человеком Европы".

Гораций Хофман поладил с "духами" или кем они были. Он обращался с ними так же нежно, как и с самыми сложными замками. Он говорил убедительно тихим голосом, и они отвечали, как если бы это было волшебство. Он нашел это увлекательным, как в любой игре, и заметил Ланни: "Оказывается, есть более странные вещи в глубинах памяти, чем в море".

Ланни позвонил своему другу лейтенанту Рёриху в Шато-де-Белкур. — "Вы обещали провести вечер со мной". А другой ответил: "Вы обещали пригласить меня". Ланни пояснил, что он был в Чикаго всё время. Они назначили встречу на следующий вечер, и Ланни сказал: "Приведите с собой друга, и мы откроем ему глаза".

Вот так пришли два младших офицера СС, готовые бурно провести ночь. Второго эсэсовца звали Бруно Фидлер, он имел склонность к ожирению. Его круглое красное лицо было покрыто желтоватой щетиной, которую надо было брить два раза в день, но, очевидно, он этого не делал. У него были узкие и коварные глаза, и Ланни сразу подумал: "С ним надо держать ухо востро. С ним не так, как с Рёрихом".

Они были возбуждены, как двое школьников. Они собирались увидеть настоящую порочность Парижа, известную всему миру. Представителей расы господ учили презирать французский декаданс, и, конечно, они смогут презирать его лучше, если узнают, что это такое. И они были полны любопытства, чтобы узнать. Ланни никогда не занимался такого рода вещами, но он наслушался рассказов своих беспутных друзей, как здешних, так и зарубежных, художников, журналистов, дипломатов, приобретателей вооружений, туристов и прочих подонков, которые приезжали в этот город, котрый они назвали "весёлый Пари" в поисках острых ощущений, которые они пропустили дома.

Ланни привёл своих нацистов в одно из самых шикарных мест развлечений, где можно получить всё за деньги. Он заказал отдельный кабинет с обедом на шесть персон. Они заметили дополнительные места и спросили, кто придет. Ланни ответил: "Каких дам, они предпочитают, немок?" Они сказали, что нет, у них было много немецких дам дома. Он продолжал: "Дам из Алжира? Сенегала? Или, возможно, из Дагомеи?" Он шутил. И они тоже пришли в состояние весёлости. Они сказали, что хотят французских дам. Они слышали разговоры, что французские дамы были чрезвычайно страстны, но до сих пор они были разочарованы.

Ланни позвал официанта и заказал три канапе, три литра шампанского и трёх страстных французских дам. Официант трижды поклонился и сказал: "Oui" три раза, и все пришли в веселье. В кабинет горделивой походкой вошли три дамы, несомненно, французские и достаточно молодые, все в макияже и пудре, с почти голыми грудями. Юбки выше колен, открывающие вышитые подвязки не первой свежести, ажурные чулки и туфли с ненормально высокими каблуками. Они вошли, улыбаясь с ямочками на щеках, и намётанными глазами каждая выбрала своего мужчину и уселась справа от него. Они назвали свои первые имена, а джентльмены сделали то же самое. Захлопали пробки шампанского, и быстро начался лёгкий разговор по-французски. Ланни увидел, что к нему села самая молодая и красивая из трёх, и лейтенанту Фидлеру это не понравилось. И как идеальный хозяин Ланни сказал своей даме: "Посвятите себя другому джентльмену, Фифи, он новичок в Париже и хочет больше, чем ему досталось". Это было сочтено восхитительно остроумным, и веселье продолжилось.

Ланни оставил свой бокал почти нетронутым, и сосредоточился на придумывание ярких замечаний, предоставив своим друзьям хорошо проводить время. Вдруг Ганс Рёрих заметил, что их хозяин не пьёт, и сказал: "Вы нас не уважаете, мистер Бэдд! Выпейте свой бокал".

"Я должен сделать неловкое признание", — ответил американец. — '' Я не могу пить шампанское".

— Почему нет?

— Оно сразу ударяет мне в голову.

Молодые нацисты сочли это восхитительным. Американский миллионер, человек, умудренный жизненным опытом, и так уверенный в себе, признаёт, что он не может выпить! "Позор на вас!" — крикнул Фидлер. — "Пить до дна!"

"Вы пригласили нас на вечер, а потом испортили все удовольствие!" — вставил другой нацист. Конечно, это было частью удовольствия.

"Я теряю голову", — признался Ланни. — "И веду себя, как дурак."

"Kolossal!" — вскричал Фидлер. А Фифи захлопала в ладоши: "Ça sera fameuse!"

Хозяин покраснел от смущения. "На самом деле", — сказал он, — "вам это не понравится. Я говорю вещи, которые шокируют".

"Merveilleuse!" — вскричала Туанетта, а Белла и Фифи застучали по столу своими ножами и вилками: "Buvez! Dites les choses horrible!"

Короче говоря, все они хотели увидеть Ланни пьяным, и он повёл бы себя неспортивно, если бы он отказался уважить их. "Хорошо", — сказал он. — "Я вас предупредил", и осушил свой бокал шипучего напитка. Официант, разделяя удовольствие, быстро опять наполнил