они закрыли свои дворцы ради экономии и переехали в сельскую местность вне досягаемости конфискационного муниципального управления. Там с помощью священников они приступили к организации своего крестьянства и стали собирать их голоса в пользу сильной консервативной партии. Когда этого оказалось недостаточно, их импульсивные сыновья образовали из крестьянской молодёжи Хеймвер, своего рода национальную гвардию. Хеймвер вскоре стал тем же самым, что и фашизм, только это был родной австрийский и при поддержке Святой Матери Церкви, как в Испании. Как говорится, они возглавили деревенские таверны против Венских кафе.

Шесть лет назад Ланни с энтузиазмом изучил огромные кварталы рабочих квартир, построенных в городе Вена из поступлений от налогов на доходные дома и квартиры. Два года спустя он с горем прочитал об обстрелах этих кварталов войсками Хеймвера, финансируемых на деньги Муссолини, и под командованием реакционного офицерства под руководством католического премьера Дольфуса. Этот благочестивый маленький государственный деятель приостановил парламент, в котором он имел большинство в один голос. И, таким образом, на несчастном старом континенте умерла еще одна республика и пришла еще одна диктатура. С этого времени в истории Австрии наступила борьба между тремя видами фашизма, каждый вознамерился править самостоятельно. Фашизма Муссолини, Гитлера, а также своего родного в ведении помещиков и капиталистов, которые хотели сохранить почти бестелесную голову для своего личного потребления.

II

Во время своих предыдущих посещений Вены Ланни Бэдд был страстным молодым сторонником социализма. Теперь он приехал как эстет из башни из слоновой кости, сын американского миллионера и, пожалуй, сам собой, связывая себя только с людьми своего собственного социального ранга. Такая эволюция, как правило, принимается в обычном порядке. Все, что ему нужно было сделать, это избежать своих прежних богемных знакомых и представителей рабочего класса. И это было легко, потому что многие из них были мертвы, а другие в изгнании или скрывались в подполье. Если бы случайно кто-то встретил его и попытался занять деньги, то Ланни дал бы, но строго, как милостыню, и таким образом отсёк попытки следующих просьб. Он не искал известности, но объявил о своем присутствии в записке к своему старому другу и клиенту, графу Ольденбургскому, который жил в течение последних шести лет на деньги, вырученные для него Ланни за небольшую работу Яна ван Эйка.

Ланни решил, что к настоящему времени эти средства были полностью израсходованы, и это предположение было подтверждено быстротой, с которой ответил приятный старый аристократ, потворствующий своим собственным слабостям. Он пригласил американца на обед, еда была простой, но приготовленной с элегантностью, прислуживал пожилой лакей в выцветшей ливрее и чистых белых хлопчатобумажных перчатках. Вино также было старым, ведь речь шла о величии старой Вены, когда Франц Иосиф, живший дольше всех императоров, установил правила хорошего тона общества, эрцгерцоги развлекали самых красивых актрис в отеле Захер. Полчища пароконных фиакров мчались через Пратер, вызывая многочисленные жалобы. Все танцевали под музыку Франца Легара, и венгерский дворянин со странным именем Николаса де Семере де Хуба выиграл более миллиона крон у графа Потоцкого за одну ночь в Жокей-клубе.

Это приглашение на обед стало маленьким зёрнышком, из которого вырос почти в одночасье сад из самых красивых цветов. Слух распространился в буквальном смысле молнией, так как Бенджамин Франклин узнал, что это такое, а еще один американец придумал, как нести сообщения по медным проводам. Праздному классу Вены стало известно, что в городе находится богатый американец. Социально презентабельный, и на самом деле обладающий своего рода шармом, который делает его почти венцем. — "Вы помните, что он был мужем той бешено богатой наследницы, двадцать три миллиона долларов, не шиллингов, а долларов, я говорю вам, и у него должно что-то из них остаться. Его отец производит самолеты Бэдд-Эрлинг, а сын покупает картины, он говорит, для своих клиентов в Америке, но никто не может быть уверен в этом". Так что все, кто владел работами Дефреггера, или знал тех, кто владел ими, захотели встретиться с Ланни Бэддом. Приглашения посыпались, и он внезапно оказался в вихре светских развлечений.

После подавления социалистов процветание вернулось к почти бестелесной голове. Владельцы пахотных земель, лесов, железной руды делали деньги. Как и те, кто контролировал сбыт этой продукции, и спекулянты, которые были достаточно умны, чтобы угадать движение цен. Все они могли вновь открыть свои дворцы. В Вене погоня за роскошными удовольствиями стала своего рода сумасшествием, самым истеричным, с каким Ланни когда-либо сталкивался. Каждый, казалось, знал, что нынешняя ситуация не может продолжаться дольше. И все хотели истратить свой последний шиллинг на последнее удовольствие. После нас хоть потоп!

Оказалось, что пять лет войны, за которыми следовали восемнадцать лет разрухи, подорвали сексуальную защиту многих дам Вены. Нигде и никогда в так называемом хорошем обществе к коленям Ланни так не прижимались сидящие рядом с ним за обеденным столом дамы. У него всегда была привычка носить приятную улыбку при общении с противоположным полом. Но здесь он решил, что этого делать не будет, и начал искать пути к отступлению. И в этом преуспел и показал себя властным и военным. Он вспомнил историю, которую он слышал от Марка Уитлока, который был американский послом в Бельгии сразу после мировой войны. Дамы в Палас отеле в Брюсселе, принадлежащем королю Испании, повадились стучать в двери одиноким джентльменам. И оказалось, что от этого было невозможно избавиться, пока дипломату в голову не пришла блестящая идея купить пару женской обуви и каждую ночь выставлять её вместе со своими собственными ботинками за дверью для их чистки!

III

Основателем и руководителем австрийской фашистской армии был Эрнст Камилло Мария Рюдигер, принц фон Стархемберг, который вел свою родословную от баронов-разбойников десятого века. Удачливые разбойники оставили ему в общей сложности тридцать шесть замков. Он был племянником графа Ольденбурга, и Ланни встретил его на обеде. Он был человеком в возрасте Ланни, высокий, энергичный, красивый в зеленовато-серой военной форме с хвостом тетерева на его шляпе. Он служил драгуном на войне, и с тех пор принимал активное участие в политической войне против народного движения в его части мира. Он был одним из тех, кого видел Ланни марширующими по улицам Мюнхена в неудавшемся пивном путче Адольфа Шикльгрубера. Позднее он порвал с нацистами и стать человеком Муссолини в Австрии. Он был смелым, надменным и самоуверенным. Безрассудно азартный игрок, пользующийся популярностью у дам. Это последнее занятие давалось ему легче, чем политика.

С ним была его последний предмет любви, молодая и очень красивая актриса Нора Грегор. Она сидела рядом с Ланни за столом и не пыталась тайно держать его