Она пообещала себе, что ничего не почувствует. Раз уж она позволила себе одну слабость, этот визит, то второй уж точно не будет! Но это, пожалуй, глупая идея: обещать себе, что ты сможешь контролировать то, что чувствуешь. Керенса очередной раз убедилась в этом.

Когда она увидела его там, скованного, израненного, покрытого запекшейся кровью, сердце невольно дрогнуло. Она не сомневалась, что не выдала себе ни единым взглядом, она все-таки была генералом Великого Клана и умела быть сильной. Но она-то знала, что почувствовала! Сейчас Вейовис внешне ничем не отличался от человека, и его пытали. Ее родные и друзья, по ее наводке!

Он пришел к ней, поверил ей. Для этого даже была причина! Если допустить, что все его слова – правда, насколько велико ее преступление? Насколько велика разница между ней и теми, кого она зовет чудовищами?

Охранники возле зала, где держали пленника, смотрели на нее с явным неодобрением, но она не обратила на них внимания. Керенса чувствовала: раз уж она пришла сюда, она не должна отступать.

А вот сам Вейовис отнесся к ее визиту совершенно спокойно. Он наблюдал за ней невозмутимо, без ненависти, и ни в чем не обвинял. Но ведь это ужасно! Керенса и мысли не могла допустить, что он лучше ее, потому что это слишком сильно сдвинуло бы силы добра и зла в этой войне.

– Я знал, что ты придешь, – заметил он. – Но, если честно, надеялся, что произойдет это раньше.

Керенса пока не могла ответить. Она смотрела на металлические колья, пробивавшие его тело. Плоть вокруг них пульсировала, пытаясь исцелиться. Существа с Земли на такое просто не способны! Казалось, что каждая часть великого чудовища – это отдельный организм. Но ведь со всеми из его рода так было, потому их и сложно убить.

– Ты чувствуешь боль? – спросила она.

– Конечно, – отозвался Вейовис. При этом его голос звучал невозмутимо, дружелюбно даже, как будто речь шла не о его собственных страданиях! – Я обладаю повышенной выносливостью, но я ведь тоже живое существо. Боль – это не какой-то неведомый кошмар. Это просто способ сохранения жизни. И моя жизнь говорит, что неплохо было бы достать из меня железяки.

Она подошла к нему вплотную, хотя правила это запрещали, и осторожно провела рукой по его груди и животу. Керенса чувствовала, что кожа у него горячая, как угли, но не знала, от воспаления это или от его врожденных способностей. Он ведь способен дышать огнем, от него можно ожидать чего угодно!

– Не вини себя за это, – сказал он. – Я вот, например, не виню.

– Ты здесь из-за меня.

– Я здесь из-за своего решения. Я тебя, конечно, высоко ценю, принцесса Мортем, но не думай, что ты можешь определять мою судьбу. Хотя в определенной степени можешь, зараза…

Несмотря на серьезность ситуации, Керенса не смогла сдержать улыбку. Она и сама толком не понимала, почему улыбается.

– Ты мог погибнуть в Элдерике.

– Я допускал это как один из вариантов, – кивнул Вейовис. – Но надеялся, что до этого не дойдет. И смотри-ка – не дошло! Везунчик я, хотя сейчас больше похож на подушечку для иголок.

– Ради чего тебе, вечному, идти на смерть? Какая миссия может быть так важна?

– Миссия, – задумчиво повторил он. – Да нет никакой миссии! Это моя жизнь, понимаешь?

– Ты не первый, кто пришел к нам с той стороны.

– Да уж, и я теперь получаю за то, чего не делал, потому что вам хочется кого-то наказать. Прикольно, да? Вы зовете себя силами добра, но ни черта не знаете о прощении. Только вот какая штука… Вы напрасно путаете меня с теми шавками, что пытались обмануть вас раньше. Ты задумайся, что ими двигало. Идея, деньги, даже любовь к кому-то… У меня другая ситуация. Нет у меня причин жертвовать собой ради кого-то, только ради себя, но тогда это не жертва, а решение.

С ним хотелось спорить – и не получалось. Керенса была таким же воином, как он, и она видела, что он мог бы спастись. Ему нужно было только затеряться где-то, выздороветь, и тогда он смог бы противостоять Амиару. Но Вейовис пришел ослабленным не из-за наивности, он вроде как поднял белый флаг.

А теперь он здесь. Керенсе было известно, что Иерем уже разработал несколько способов казни, причем публичной, на радость всем Великим Кланам. Как дикари какие-то! Керенса не отрицала их право на месть, и все же… Где предел цивилизованности и человечности, который они не должны пересекать?

Она, задумавшись, ходила перед ним по залу, а он наблюдал за ней.

– Ты расстроена чем-то, колдунья, – указал Вейовис. – Надеюсь, это не из-за меня. Хотя было бы забавно: никто еще не расстраивался из-за меня.

– Много чести! К тебе это не имеет отношения.

– Да? Так почему тебе грустно, когда ты смотришь на меня? Не забывай: я такое легко чувствую.

– Да пошел ты…

– Не очень убедительно.

Тут он был прав. Керенса привыкла быть сильной, она знала, что делать, это подсказывали уроки из ее прошлого. Если нужно, она могла пожертвовать собой – и пару раз готова была сделать это. Но общение с Вейовисом было чистым листом, их природа была слишком разной, чтобы вот так легко понять друг друга.

Поэтому Керенсе нужно было напомнить и себе, и ему, что перемирие между ними невозможно – не говоря уже о дружбе и чем-то большем.

– Ты убивал людей.

Вейовис мгновенно посерьезнел:

– Как будто я этого не знаю!

– Вспомни, из-за чего ты сражался с Хэллоуином… Ты чуть не убил его племянницу, маленькую девочку!

– Да, – кивнул он. – А других маленьких девочек я убил, потому что не было рядом кого-то вроде Хэллоуина, и никто меня не остановил.

– То есть, виноват кто угодно, но не ты, потому что тебя не остановили?!

– Я не это пытаюсь сказать. Керенса… В мире, откуда я родом, все по-другому. Там нет понятия мужчин и женщин – мы все существа одного пола или, если угодно, бесполые вообще, тут без разницы. Черты определенных полов я