Один из тортевальских мальчиков заявил:
— Никаких привидений здесь нет, одни ведьмы.
— Что это висит в окне? — спросил другой.
— Веревка.
— Не веревка, а змея.
— Это веревка повешенного, — с уверенностью заявил француз. — Говорят, она приносит счастье. Но я в такое не верю.
В три прыжка он очутился у самой стены дома. Его поспешность была лихорадочной.
Остальные двое, дрожа и прижимаясь к смельчаку, последовали за ним. Дети припали ухом к стене. В доме продолжали разговаривать. Вот о чем говорили привидения:
— Итак, решено?
— Решено.
— Сказано?
— Сказано.
— Человек будет ожидать здесь и сможет отправиться в Англию вместе с Бласкито?
— Если заплатит.
— Да, если заплатит.
— Бласкито возьмет его в свою лодку.
— Не спрашивая его, откуда он явился?
— Это нас не касается.
— Не допытываясь его имени?
— Незачем спрашивать имени, был бы кошелек.
— Хорошо. Человек будет ждать в этом доме.
— Пусть он захватит с собой еду.
— Будет сделано.
— Куда он ее денет?
— Я принесу с собой мешок.
— Прекрасно!
— Могу я оставить мешок здесь?
— Контрабандисты не воры.
— А вы все когда отплываете?
— Завтра утром. Если бы ваш человек сделал необходимые приготовления, он мог бы отправиться вместе с нами.
— Он еще не готов.
— Это его дело.
— Сколько дней ему придется ждать здесь?
— Дня три-четыре. Около того.
— А Бласкито точно приедет сюда?
— Точно.
— Сюда, в Пленмонт?
— В Пленмонт.
— Когда именно?
— На будущей неделе.
— В какой день?
— В пятницу, субботу или воскресенье.
— А он не обманет?
— Он мой тезка.
— Он всегда держит слово?
— Всегда. Он ничего не боится. Я — Бласко, он — Бласкито.
— Значит, он не может не явиться на Гернзей?
— Мы здесь бываем поочередно: в одном месяце я, в другом — он.
— Понимаю.
— Считая от сегодняшнего дня, не пройдет и пяти суток, как Бласкито будет здесь.
— А если море разыграется?
— Если случится буря?
— Да.
— Тогда Бласкито приедет позже, но будет точно.
— Откуда он плывет?
— Из Бильбао.
— Куда направится?
— В Портленд.
— Это хорошо.
— Или в Торбей.
— Это еще лучше.
— Ваш человек может быть спокоен.
— Бласкито не выдаст его?
— Предателями бывают трусы. Мы не трусы. Измена ведет в ад.
— Никто нас здесь не слышит?
— Ни услышать, ни увидеть нас невозможно. Сюда никто не решается подходить.
— Я знаю.
— Да и кто бы осмелился нас подслушивать!
— В самом деле.
— А если бы кто и услышал, то ничего бы не понял. Мы изъясняемся, используя наречие, которого никто не знает. Вы знаете его, потому что вы — наш.
— Я пришел только для того, чтобы условиться с вами.
— Прекрасно.
— Теперь я ухожу.
— Ладно.
— Скажите, а что если пассажир захочет, чтобы Бласкито отвез его не в Портленд и не в Торбей?
— Лишь бы у него были деньги.
— Бласкито сделает все, что он захочет?
— Бласкито сделает все, чего пожелают деньги.
— Сколько времени продолжается путь до Торбея?
— Это зависит от ветра.
— Часов восемь?
— Около того.
— Бласкито подчинится своему пассажиру?
— Если море подчинится Бласкито.
— Ему хорошо заплатят.
— Золото — это золото, но ветер — это ветер.
— Правильно.
— Человек, у которого есть деньги, делает все, что ему заблагорассудится. Однако ветрами управляет бог.
— Тот, кто поедет с Бласкито, будет здесь в пятницу.
— Хорошо.
— В какое время Бласкито явится сюда?
— Ночью. Ночью приезжают, ночью уезжают. Нашу жену зовут море, а нашу сестру — ночь. Жена иногда изменяет; сестра — никогда.
— Все ясно; прощайте.
— Прощайте. Хотите глоток водки?
— Благодарю!
— Лучше всякого сиропа.
— Итак, вы дали слово!
— Моему слову можно верить.
— Прощайте!
— Вы дворянин, а я рыцарь.
Было совершенно ясно, что так разговаривать могут только привидения. Дети побоялись слушать дальше и бросились наутек, но теперь уж маленький француз, окончательно убежденный в существовании нечистой силы, бежал быстрее остальных.
В ближайший вторник Клюбен прибыл на Дюранде в Сен-Мало. «Тамолипас» уже стоял на рейде.
Между двумя затяжками трубки Клюбен спросил хозяина трактира:
— Когда уходит «Тамолипас»?
— В четверг, послезавтра, — ответил трактирщик.
В этот вечер Клюбен, отужинав за столом береговой охраны, против обыкновения ушел из трактира. Он даже не уладил всех дел, касавшихся Дюранды, и не собрал сведений о том, какой у него будет обратный груз. Со стороны столь исполнительного человека это выглядело очень странно.
Кажется, он заходил на несколько минут к своему другу — меняле.
Клюбен вернулся через два часа после того, как прозвучал сигнал тушить огни. Сигнал дается в десять часов вечера. Следовательно, господин Клюбен возвратился в полночь.
Жакрессарда
Лет сорок назад в Сен-Мало был переулок под названием Кутанше. Теперь он уже не существует.
Деревянные дома двойным рядом стояли так тесно друг против друга, что между ними едва оставался узкий проход, по которому вдобавок протекал ручеек. Приходилось идти, широко расставив ноги по сторонам ручейка, задевая локтями стены домов. У этих дряхлых средневековых нормандских построек почти человеческий профиль. Каждая хижина как старая колдунья. Этажи, надстройки, навесы и перекладины напоминают губы, подбородки, носы и брови. Окошки похожи на косые глаза, стены, покрытые морщинами и пятнами, — на щеки. Домики эти почти сталкиваются лбами, как бы совещаясь о чем-то недобром. Всем своим внешним видом они говорят о том, что в них помещаются темные притоны.
Один из домов этого переулка, самый большой и наиболее известный, назывался Жакрессардой.
Жакрессарда была жилищем бездомных. Во всех городах, а особенно в морских портах, среди населения образуется своего рода осадок. Люди с неизвестным прошлым, которое не удается восстановить даже на суде, темные дельцы, искатели приключений, «химики», «изобретатели», личности, с достоинством носящие свои лохмотья, разорившиеся богачи, мелкие преступники (крупные вращаются в более высоких сферах), бродяги, типы с заплатами на совести и на локтях, плуты, мошенники, злодеи, потерпевшие неудачу в поединке с обществом, голодные обжоры, нищие — вот кто образует этот осадок. Здесь скопляются все, потерявшие человеческий облик. Это помойная яма бывших людских душ. Сюда сваливается весь человеческий мусор, время от времени выметаемый, словно метлой, полицейской облавой. В Сен-Мало таким местом являлась Жакрессарда.
В этих трущобах не встретишь крупных преступников, бандитов, убийц, настоящее порождение невежества и нищеты. Если здесь и попадется убийца, то это какой-нибудь опустившийся пьяница; если встретится вор, то карманный. Тут все, что общество отплевывает, а не изрыгает. Однако бывают исключения. Иногда сюда попадают крупные преступники, иногда — честные, но несчастные люди.
Жакрессарда представляла собой скорее двор, чем дом, посредине которого располагался колодец. Ни одно ее окно не выходило на улицу. Фасадом служила высокая стена с маленькой, низкой дверью. Для того чтобы проникнуть во двор, нужно было приподнять засов и толкнуть дверь.
Посредине двора находилась круглая дыра, окаймленная булыжником: это и есть колодец. Двор был мал, а колодец велик.
Квадратный двор застроили с трех сторон: со стороны улицы не было никаких построек; с остальных трех сторон располагались жилища.
Если бы вы, подвергая себя риску и опасности, вошли сюда, то могли бы услышать затаенный шум и шорох; когда луна светила достаточно ярко, можно было разглядеть следующее.
Двор. Колодец. Вокруг двора — подковообразный сарай, открытый, с потолком из бревен, поддерживаемый каменными столбами, расставленными с неравными промежутками. Вокруг колодца, на соломенной подстилке, круг из подошв дырявых стоптанных мужских, женских и детских башмаков. Ноги мужчин, ноги женщин,
