Все эти мысли быстро пронеслись в головах бесстрашных разорителей гнезд и придали им смелости. Они пошли по направлению к дому.
Между прочим, малец, который предводительствовал в этом отважном предприятии, был вполне достоин такой чести. Этот смелый, решительный мальчик, ученик конопатчика, рано стал взрослым, он спал в сарае на соломенной подстилке и самостоятельно пробивал себе дорогу в жизни. У него был звонкий голосок, мальчишка прекрасно взбирался на деревья, перелезал через ограды, без всяких ложных предрассудков обносил мимоходом фруктовые деревья, попадавшиеся ему на пути. Он уже работал на верфях по ремонту воинских судов. Это было дитя случая, веселый сирота, рожденный где-то во Франции, смелый, готовый отдать нищему последний грош, насмешливый, добрый, светлый блондин, почти рыжий, видавший настоящих парижан. В настоящее время он зарабатывал на кусок хлеба тем, что конопатил лодки рыбаков. Когда он был сыт, то позволял себе отдохнуть и отправлялся разорять птичьи гнезда. Таков был маленький француз.
Чем-то зловещим веяло от этого пустынного места. Все было угрюмо. Молчаливый утес совсем рядом оканчивался крутым обрывом. У подножия его расстилалось безмолвное море. Ветра не было, и даже трава не шевелилась.
Разорители гнезд медленным шагом приближались к дому. Впереди шел французик.
Один из них, рассказывая позже то, что сохранилось у него в памяти, добавлял: «А дом молчал».
Они подошли, затаив дыхание, как будто приблизились к зверю.
Ступая по неудобным камням, разорители гнезд подкрались к задней стороне дома; они были уже совсем близко, но видели только замурованный южный фасад; обойти слева и заглянуть внутрь с другой стороны, где были два черных окна, они не решались — сделать это слишком страшно.
Но мало-помалу мальчики набрались храбрости, и маленький конопатчик шепотом сказал:
— Давайте обойдем; с той стороны должно быть самое интересное. Нужно заглянуть в те черные окна.
Они обошли здание слева и очутились по ту сторону дома.
В окнах горел свет. Дети пустились наутек.
Когда они оказались достаточно далеко, маленький француз, обернувшись, сказал:
— Постойте! Глядите-ка, свет погас.
И в самом деле, окна почернели. Черный силуэт дома вырисовывался на фоне сумрачного неба.
Их страх еще не прошел, но любопытство взяло верх. Они опять приблизились. Внезапно в обоих окнах вновь вспыхнул свет.
Тортевальские мальчики тотчас же снова бросились бежать. Французский чертенок не осмелился идти вперед, но остался на месте. Он стоял неподвижно, лицом к дому, и пристально смотрел на него.
Огонь еще раз потух и зажегся вновь. Это было страшно. Отсветы окон бросали длинные полосы на покрытую ночной росой траву. И вдруг на внутренней стене ясно обозначились шевелящиеся профили и тени огромных голов.
В доме не было ни потолков, ни перегородок — четыре стены и крыша. Ясно поэтому, что свет появлялся одновременно в обоих окнах.
Видя, что французик стоит неподвижно, остальные мальчики шаг за шагом вернулись к нему, дрожа от страха и любопытства. Конопатчик шепнул им:
— В доме есть привидения. Я видел нос одного из них.
Маленькие тортевальцы, спрятавшись за спиной французика, выглядывали из-за его плеча, становясь на цыпочки, и чувствовали себя в безопасности, так как он словно щит отгораживал их от привидений.
Казалось, и дом смотрит на них. В непроглядной тьме зияли два красных отверстия — окна. Свет то появлялся, то исчезал, и мерещилось, что это моргают страшные глаза. Очевидно, там кто-то расхаживал с потайным фонарем.
Вдруг у одного из окон выросла черная человеческая фигура, вынырнувшая из окружающей ее тьмы, а затем исчезла внутри. Похоже было на то, что кто-то вошел в дом.
Входить через окна — обыкновение воров.
Свет вспыхнул на один миг ярче, затем погас и больше не появлялся. Дом опять стал черным, и тогда изнутри послышался шум. Он походил на человеческие голоса. Часто так бывает: когда видно, то ничего не слышно; когда ничего не видно — становится слышно.
Ночь на море особенно безмолвна, тишина и тьма чрезвычайно глубоки. Когда нет ветра и волны спокойны, в широком пространстве, где в другую погоду нельзя расслышать полета орла, слышно жужжание мухи. В тишине гулко раздавался малейший шорох, доносившийся из окон дома.
— Посмотрим, — сказал французик.
И он осторожно шагнул в направлении к дому.
Остальным мальчикам было так страшно, что они последовали за ним, ведь не решались убежать одни.
Дети прокрались мимо большой вязанки хвороста, которая почему-то подбодрила их, но в это время сова, дремавшая на одном из ближайших кустов, поднялась в воздух, шелестя крыльями. Полеты сов какие-то косые, неровные, эти птицы делают неожиданные повороты. Сова пролетела мимо мальчуганов, взглянув на них своими круглыми светящимися глазами.
Мальчики, следовавшие за маленьким французом, вздрогнули. Но французик пробормотал:
— Ты опоздала, старушка. Я хочу увидеть, что там такое.
И он пошел дальше.
Под его башмаками, подбитыми гвоздями, хрустел тростник, но это не мешало ему ясно различать все звуки, которые доносились из дома и становились то тише, то громче, как всегда бывает при разговоре.
Через минуту мальчик прошептал:
— Собственно говоря, одни только дураки верят в привидения.
Смелость одного в минуту опасности заражает остальных и толкает их вперед. Тортевальские мальчишки следовали за маленьким конопатчиком, не отставая от него ни на шаг.
Им казалось, таинственный дом растет у них на глазах. Но это был не только оптический обман, вызванный страхом: дом действительно увеличивался по мере того, как они к нему приближались.
Между тем звуки голосов внутри раздавались все более и более явственно. Дети прислушивались, они воспринимали все преувеличенно. Это был не шепот, не бормотание, но и не громкий гул. Временами можно было разобрать отдельные слова — странные, непонятные выражения. Мальчики остановились, напрягли слух, потом снова двинулись вперед.
— Это похоже на разговор привидений, — пробурчал маленький конопатчик, — но я в них не верю.
Тортевальские мальчуганы охотно спрятались бы за вязанкой хвороста, однако она была уже далеко, а конопатчик все продолжал идти вперед. Они боялись, что он их бросит, и не смели отойти от него ни на шаг.
Взволнованные, ребята следовали за своим проводником. Французик, обернувшись, сказал:
— Вы ведь знаете, что все это сказки. Привидений не существует.
Дом вырастал перед ними все выше, голоса становились все явственнее.
Приблизившись вплотную, разорители гнезд увидели, что
