Фердинанда в «Коварстве и любви» бессменно играл Владимир Коренев, который был невероятно популярен после кинокартины «Человек-амфибия». Несмотря на то что прошло много лет со времени выхода этого фильма, девочки-поклонницы всегда ждали его у служебного входа – и в Москве, и в городах, где театр гастролировал. Можно только преклоняться перед философским терпением Володиной жены, актрисы театра Али Константиновой, которая из этих сумасшедших влюблённостей даже умудрялась извлекать выгоду: например, Володины поклонницы безвозмездно и с удовольствием нянчили их дочку – Ирочку!
(Я попыталась спроецировать ситуацию на свою жизнь и поняла, что я так не смогла бы – ни спокойно смотреть на навязчивых поклонниц мужа, ни доверить своего ребёнка случайному человеку!)
Володя Коренев со стороны мог показаться этаким недалёким красавчиком, который, снявшись в знаменитом фильме, «качается на волнах успеха». Но при ближайшем рассмотрении он оказался очень интересным, глубоким, эрудированным человеком. Когда нам доводилось выступать на встречах со зрителями, я всегда восхищалась, как замечательно он говорит, как держит зал, как хорошо знает русскую поэзию, как читает стихи, как он остроумен и блестящ…
По большому счёту, на сцене в театре он выглядел намного слабее. Возможно, это только моё мнение – но в своей книге я имею право его высказать: Володя прекрасен в кино как романтический герой, но по своей природе он артист характерный, а в этом качестве его до обидного мало использовали – и в театре, и в кинематографе. Кроме того, я думаю, ему не встретился ЕГО режиссёр, который сумел бы подчеркнуть его достоинства и спрятать недостатки…
Но СВОЙ РЕЖИССЁР – несбыточная мечта всех актёров. Мало кому удаётся эту мечту осуществить, поэтому большинство актёров так и уходят из профессии (или из жизни) нереализованными…
Мы играли «Коварство и любовь» много, особенно на гастролях. Нас с Володей приглашали даже сыграть несколько спектаклей в магнитогорском театре – в их постановке «Коварства и любви», с магнитогорскими актёрами: только Луиза и Фердинанд игрались московскими гастролёрами – Варлей и Кореневым. Ну что ж, могу сказать, что это был очень интересный и полезный для меня опыт…
Ещё очень запомнился мне уникальный спектакль «Коварства», которым закрывались летние гастроли театра Станиславского в городе Херсоне.
Лето. Август. Изнуряющая жара. Никаких кондиционеров в зале, да и вообще, кажется, у нас их ещё нет нигде. Спектакль костюмный: мужчины – в бархате, женщины – «замурованы» в корсеты. Грим течёт ручьями. Голова со сложной причёской – мокрая, как будто её окунули в воду…
И вот в таком виде и в таких обстоятельствах мы «рвём страсти в клочья». Последний спектакль. Силы на исходе. И немудрено, что вдруг всё покатилось «не в ту степь»…
Сцена Фердинанда и Миледи (её играет Майя Менглет, «Софи Лорен театра Станиславского», когда-то блеснувшая в картине Станислава Ростоцкого «Дело было в Пенькове»). Коренев, уже выбиваясь из сил, произносит монолог с удвоенным пафосом, но неожиданно «захлёбывается собственными эмоциями» и начинает кашлять, как старый дед на печке, и никак не может остановиться. Майя, по природе своей очень смешливая, долго сдерживается, прикрываясь платочком и показными «страданиями».
Но все усилия насмарку, когда со двора на сцену врывается с радостным лаем собачка Тяпа, которая начинает носиться по сцене. Зрительный зал, тоже изнывающий от жары, оживляется. Фердинанд и Миледи «незаметно» пытаются Тяпу прогнать со сцены, но та, думая, что с ней играют, носится ещё веселее. Наконец кашляющий Фердинанд удаляется за кулисы, но на его место выбегает рабочий сцены, который пытается юркую собачонку поймать. «Миледи» истерически хохочет, утираясь платочком. Зал радуется! Наконец рабочий с собачкой убегают. А Миледи по сюжету кричит гофмаршалу (артисту Белановскому), который в это время появляется по сюжету: «Подайте лошадей! Где мои лошади?!», на что тот отвечает неожиданным вопросом: «Какие лошади, МЕНГЛЕДИ?»
«Менгледи – Миледи» – Менглет со стоном уползает за кулисы, где все от смеха «в лёжку» от оговорок и накладок. И этот «снежный ком» всё растёт.
Но спектакль продолжается!!! И вот уже финальная картина: Луиза, отравленная возлюбленным по наговору злодеев и интриганов, наконец раскрывает Фердинанду глаза на правду, и тот, потрясённый, держит её в объятиях и, понимая, что она сейчас умрёт, умоляет: «Помедли! Помедли…» Оба стоят на коленях. И Луиза (я то есть) говорит свои последние трогательные слова «слабеющим голосом»: «Я так люблю тебя, ПЕРДИНАНД…» И умирает. Оставив бедного «Пердинанда» справляться с душащим его смехом…
Чувствую, что Володя Коренев, пытаясь преодолеть «раскол», весь вибрирует, и я понимаю, чего ему стоит не расхохотаться. «Её душа уже там!..» – говорит Коренев и «бережно» кладёт меня, почему-то лицом в пол…
Театр старый. Пол на сцене содрогается от шагов Президента (его играет старожил театра, артист Салант). Моя бедная щека бьётся о немытые доски. Я думаю: «Ох, скорей бы занавес!»
Последние слова Президента. Спектакль наконец завершается. Занавес!!!
Но вдруг, когда он опускается, выясняется, что моя верхняя половина оказалась на сцене, а нижняя осталась в зрительном зале: занавес «перебил» меня пополам. Фердинанд берёт меня под мышки и волоком втаскивает внутрь. Зрители в полном восторге!!! Нежданно-негаданно вместо высокой трагедии мы сыграли для них весёленькую комедию. Все наши слёзы и «страсти в клочья» перечеркнула собачка Тяпа…
Саша Вампилов
«Прощание в июне»… И в августе
В апреле 1972 года в театре вывесили распределение ролей в спектакле «Прощание в июне» по пьесе Александра Вампилова. Постановку должен был осуществить Александр Георгиевич Товстоногов, сын Георгия Товстоногова, главного режиссёра ленинградского БДТ, театра, который стал одним из лучших в мире с приходом туда Георгия Александровича. Имя его сына, Александра Георгиевича, тоже успело уже прогреметь в Москве после выхода поставленного им мюзикла «Три мушкетёра» в ТЮЗе.
А вот имя Александра Вампилова, молодого иркутского драматурга, выпускника Литературного института (точнее, Высших литературных курсов при Литинституте) – было ещё не известно почти никому. На читку пьесы Александр Валентинович специально прилетел в Москву и читал её сам.
Не могу сказать, что все пришли в восторг после прочтения пьесы – некоторым она даже показалась поверхностной и надуманной. Но – начались репетиции, и стало понятно, что драматургия Вампилова – айсберг. И чем дальше мы продвигались в репетициях, тем глубже и сложнее раскрывалось для нас то, что заложено было автором.
Не люблю сравнений и параллелей, но лёгкость пера и глубина мысли у Саши Вампилова была сродни пушкинской или есенинской…
Назвала его «Саша» не из фамильярности, а потому что мы все так его звали – он сам просил. Да и был он человеком
