А что я?.. Несколько «детских» фильмов, озвучание тех лент да картин Эльёра Ишмухамедова и Юры Хилькевича, которые и сами ещё были «начинающими режиссёрами»…

Я вышла, пошатываясь от боли, в фойе Дома кино после премьеры. Ко мне сразу побежали с поцелуями и с поздравлениями!.. Я говорила «спасибо», утерев слёзы…

А что ещё можно было сделать?.. И только второй оператор фильма подошёл ко мне в волнении и сказал: «Господи! Зачем они это сделали?!.» Действительно, зачем?..

В картине осталось несколько сцен с моим голосом – например, когда Нина говорит: «Ошибки надо не признавать! Их надо смывать кровью!..» Или в сцене «похищения невесты» Шурик наклоняется над Ниной в спальном мешке, прежде чем застегнуть его, и Нина, закрыв глаза, говорит: «Прощайте-прощайте…»

Гайдай признал, что МОИ СОБСТВЕННЫЕ ИНТОНАЦИИ в этих сценах – неповторимы… (Кстати, эпизод со спальным мешком мы снимали в тот день, когда мне исполнилось 19 лет – 22 июня!)

Может быть, кто-то, читая эти горькие строки, скажет, что я оправдываю собственную несостоятельность…

Докажу, что это не так: 61 фильм, великое множество спектаклей в театре, 2000 озвученных мною работ в кино и на телевидении – разве это не доказательство?!. Нет?!. Тогда – главное!

Через несколько лет меня порекомендовали Гайдаю уже в другом качестве: нужно было дублировать американскую актрису, сыгравшую главную роль в его картине «На Дерибасовской хорошая погода, или на Брайтон-бич опять идут дожди»…

И мой голос больше всего подошёл на эту роль. Гайдай утвердил его. Во время озвучания Леонид Иович то и дело повторял: «Зачем же я снимал в этой роли Келли?! Надо было Наташку снимать! Хотя нет! Наташка старая!» Дима Харатьян парировал: «Леонид Иович! Побойтесь Бога! Посмотрите на Наташу!.. Она же моложе Келли!..» Гайдай с ним соглашался и опять «сокрушался»… В шутку, конечно…

А на банкете после премьеры фильма Гайдай усадил нас рядом с собой – Диму слева, меня – справа, сказав, что хочет сидеть «со своими любимыми актёрами»…

В какой-то момент Леонид Иович повернулся ко мне, наклонился и тихо произнёс: «Ты знаешь, я до сих пор не могу себе простить того, что озвучил тебя Надей!.. Я помню, как ты плакала… Надя – блестящая актриса, но она пробовала скопировать твои интонации, и всё равно слышно, что это – Надя, хоть и молодая, но всё-таки старше тебя на 10 лет. Это не имело смысла. Наташа! Ты прости меня!..»

Могу поклясться чем угодно, что передала слово в слово то, что сказал Леонид Иович… И я сказала ему, что с болью по этому поводу жила и, видимо, буду жить до конца дней, потому что уже ничего изменить нельзя, но его мне не за что прощать, потому что он режиссёр и хозяин фильма. И я его люблю и уважаю…

А потом Гайдай объявил, что следующий его фильм обязательно будет про любовь и в главных ролях он обязательно снимет «своих любимых» Харатьяна и Варлей…

И все зааплодировали, хотя, как всегда, было не очень понятно, говорит он серьёзно или шутит…

Но следующего фильма уже не было… Гайдай умер. Умер на руках у Нины Павловны… Она мне рассказывала, что читала ему (он лежал в больнице) что-то весёлое, они вместе смеялись. И вдруг он закашлялся и сразу обмяк. Оторвался тромб…

Известие о смерти Гайдая стало неожиданностью и огромным горем для его зрителей, поклонников его уникального таланта, но, конечно, в первую очередь для его близких и для его актёров – для тех, кто любил и продолжает любить его, для тех, кого любил он… Гайдай – великий режиссёр. И это сегодня понимает большинство – нет комедийного режиссёра, который мог бы занять его нишу в кино…

Попытки снять ремейки по его картинам – не больше чем глупая фальсификация: для этого надо родиться вторым Гайдаем, а второго – у нас нет и никогда не будет, потому что талант – штучен…

Долго думала, нужно ли было касаться этой болезненной для меня истории, не оскорбит ли она память моего, по сути, кинематографического отца – ведь без «Кавказской пленницы» моя жизнь сложилась бы совсем по-другому…

Но тема эта всплывала и будет всплывать. И до сих пор мне не дают покоя вопросами: почему? Почему, например, я раньше не говорила, что большую часть роли озвучила Румянцева, а в картине песня звучит не в моём исполнении, хотя в концертах я её всегда пою? Да потому что на этом настаивал сам Гайдай: «Если будут спрашивать, говори – да, сама!» И я говорила, но от этого было только тяжелей – не должно быть неправды даже во спасение, даже «санкционированной»…

И потом – чем дольше жила картина, тем больше активизировалась уехавшая в Америку Ведищева. Она возмущалась тем, что её фамилии «нет в титрах», хотя до недавнего времени у нас в кино вообще не было такой практики. И тем, что я пела на юбилеях Зацепина и Дербенёва «Где-то на белом свете» и удостоилась наконец похвалы Саши Зацепина. А она считала, что её должны были вызвать из Америки…

И уж совсем бестактным было её выступление на одном из телевизионных ток-шоу. Когда Ведищеву спросили, почему она пела за Варлей в «Кавказской пленнице», дама вальяжно ответила что-то вроде «ну, у неё, кроме смазливой мордашки, ничего не было, она ничего не умела!».

А любимая мною Надежда Румянцева, которая, хотя Гайдай просил её этого не делать, во всех интервью стала после его смерти рассказывать, как она «сделала роль Нины» в картине…

Видимо, им – сознательно или подсознательно – не давала покоя зрительская любовь, которая после картины не проходила с годами… Нина Павловна Гребешкова, когда я однажды её спросила, почему они это делают, так и сказала: «Не обращай внимания! Ведь на экране – ты, и зрители тебя любят. Вот им и обидно…»

Всё равно не понимаю до конца, почему так случилось…

Я очень надеюсь, что на мои откровения Леонид Иович сегодня не обиделся бы. Правда не может оскорбить память. И верю, что не огорчила Нину Павловну. Она не просто мудрая женщина – она великая женщина, потому что сумела, будучи очень красивой и перспективной молодой актрисой, уйти в тень гениального режиссёра и построить свою жизнь во имя любви к нему, во имя того, чтобы он состоялся. Она смогла стать его самым верным и близким другом на сложном и тернистом пути, помогая в профессии, создавая домашний уют, воспитывая дочь, удерживая от искушений. Сколько же сил и терпения для этого нужно было прекрасной маленькой женщине, обладающей даром любви и достоинства!..

Мы с Ниной Павловной редко видимся, но часто