На приподнятой платформе за декоративной металлической оградой был установлен высокий шестиугольный постамент из резного мрамора, напоминавший небольшой алтарь или столик для службы. Своим утонченным изяществом резьба напоминала перламутровую камею. Мраморный постамент венчала плита из полированного дерева диаметром около трех футов.

Сиенна неуверенно последовала за Лэнгдоном, который поднялся по ступеням и прошел за металлическую ограду. Оказавшись рядом с постаментом, она внимательно посмотрела на него еще раз и удивленно охнула, поняв, что это такое.

Лэнгдон улыбнулся. Вот именно, это не алтарь и не столик. Полированная деревянная вершина оказалась крышкой, закрывавшей полую чашу.

– Крещальная купель? – спросила она.

Лэнгдон кивнул.

– Если бы Данте крестили сегодня, то это было бы здесь. – Не теряя времени, он сделал глубокий вдох и, дрожа от нетерпения, взялся за деревянную крышку, приготовившись ее снять.

Ухватившись за крышку покрепче, Лэнгдон сдвинул ее и осторожно положил на пол возле купели. Затем заглянул в темноту неширокого колодца и невольно вздрогнул при виде представшей перед его глазами зловещей картины. Из темноты на него смотрело мертвое лицо Данте Алигьери.

Ищите и обрящете.

Лэнгдон стоял у края купели, не в силах отвести глаз от бледно-желтой посмертной маски, испещренной морщинами и безучастно взиравшей на него невидящим взглядом. Крючковатый нос и выступающий вперед подбородок исключали ошибку.

Данте Алигьери.

Хотя от самого созерцания маски уже становилось жутковато, в том, как она располагалась в купели, было что-то неестественное. Лэнгдон не мог поверить своим глазам.

Маска что… парит в воздухе?

Лэнгдон наклонился, пытаясь разглядеть получше. Купель глубиной в несколько футов была скорее колодцем, чем мелким бассейном. Ее стены спускались в вертикальную емкость, заполненную водой. Удивительным было то, что маска, как по волшебству, не падала в воду, а будто висела в воздухе.

Наконец Лэнгдон сообразил, в чем дело. Посередине купели находился вертикальный штырь, который выступал из воды и заканчивался небольшим металлическим диском над ее поверхностью. Наверное, он служил украшением источника воды в купели, а может, местом, на которое сажали младенца при крещении. Сейчас же на нем лежала маска Алигьери на безопасном удалении от поверхности воды.

Лэнгдон и Сиенна стояли рядом и молча смотрели на изрезанное морщинами лицо Данте Алигьери. Маска была все в том же полиэтиленовом пакете, и казалось, будто поэта им задушили. На мгновение это лицо в окружении стен наполненного водой колодца всколыхнуло в памяти Лэнгдона воспоминания о собственном кошмаре, пережитом им в детстве, когда он точно так же в отчаянии смотрел вверх.

Прогнав эти воспоминания, он осторожно опустил руки вниз и взял маску за края, где должны были располагаться уши. Хотя по нынешним меркам лицо было небольшим, маска оказалась неожиданно тяжелой. Лэнгдон медленно вынул ее из купели и повернул так, чтобы им с Сиенной удобнее было ее рассмотреть.

Даже под пленкой лицо казалось удивительно живым. Сырой гипс снял точный отпечаток с каждой морщинки и неровности кожи на лице поэта. Если не считать старой трещинки чуть пониже середины маски, она сохранилась в идеальном состоянии.

– Переверните ее, – шепотом попросила Сиенна. – Давайте посмотрим, что на обороте.

Лэнгдон уже переворачивал маску. На записи с камер наблюдения было хорошо видно, что они с Игнацио обнаружили на ее обратной стороне нечто интересное. Причем настолько интересное, что они даже решились захватить артефакт с собой.

Соблюдая крайнюю осторожность, чтобы не уронить хрупкую маску, Лэнгдон переложил ее в правую руку лицом вниз. В отличие от шероховатой поверхности лицевой стороны маски, запечатлевшей множество морщин, ее задняя сторона была ровной и гладкой. Поскольку маска не предназначалась для того, чтобы ее носить, изнутри ее залили гипсом с целью придать ей относительную прочность, отчего вогнутая поверхность задней стороны напоминала глубокую тарелку.

Лэнгдон не имел представления, что может оказаться на обратной стороне, но никак не ожидал, что там не будет ничего.

Абсолютно ничего.

Просто ровная поверхность.

Сиенна тоже ничего не понимала.

– Тут просто гипс, – прошептала она. – Если здесь ничего нет, то что увидели вы с Игнацио?

Понятия не имею, подумал Лэнгдон, плотнее натягивая полиэтиленовый пакет, чтобы разглядеть маску получше. Здесь ничего нет! Чувствуя охватывающее его отчаяние, Лэнгдон поднес маску к лучу света и напряг зрение. Когда он слегка ее наклонил, чтобы разглядеть получше, ему показалось, что вверху цвет немного другой – примерно там, где располагался лоб Данте, шла цепочка едва заметных пятнышек.

Естественный дефект? А может… и нечто другое. Оживившись, Лэнгдон показал на мраморную панель, подвешенную на петлях к стене возле купели.

– Посмотрите, – попросил он Сиенну. – Нет ли там полотенец.

Сиенна недоверчиво на него покосилась, но спорить не стала. За мраморной дверцей оказался искусно замаскированный шкафчик, а в нем – кран для пуска воды в купель, выключатель света над ней и… стопка льняных полотенец.

Сиенна удивленно посмотрела на Лэнгдона. Профессор же, которому довелось в своей жизни посетить множество церквей по всему миру, прекрасно знал, что почти в каждой крещальне у священников под рукой имелся запас пеленок на случай, если младенец вдруг обмочится, что на крещении случалось довольно часто.

– Отлично! – сказал он, оглядывая полотенца. – Вы не подержите маску? – Он бережно передал ее Сиенне и принялся за работу.

Лэнгдон водрузил на место крышку от купели, которая вновь стала похожа на алтарный столик, затем взял несколько полотенец и расстелил их на крышке, как скатерть. После этого он включил свет над купелью, и загоревшаяся вверху лампа осветила все крещальное место и особенно ярко – полотенца на крышке купели.

Сиенна аккуратно положила маску на крышку, а Лэнгдон, взяв пару новых полотенец, использовал их как прихватки, чтобы вытащить маску из пакета, не касаясь голыми руками. Вскоре посмертная маска Данте лежала лицом вверх под ярким лучом света, напоминая пациента под наркозом на операционном столе.

На свету снятая с лица старика маска вселяла еще больший страх – бесцветность гипса лишь подчеркивала морщины и возрастные дефекты кожи. Не теряя времени, Лэнгдон, вновь используя импровизированные прихватки, перевернул маску и положил ее лицом вниз.

В отличие от лицевой стороны, обратная выглядела не такой старой – ее поверхность была чистой и белой, а не тусклой и желтоватой.

Наклонив голову, Сиенна озадаченно спросила:

– Вам не кажется, что эта часть более новая?

Действительно, разница в цвете была весьма заметной, но Лэнгдон практически не сомневался, что гипс на обеих сторонах был одного возраста.

– Неравномерное старение, – объяснил он. – Обратная сторона маски постоянно находилась в тени, отчего не подвергалась воздействию солнечных лучей. – И он подумал, что теперь будет покупать крем от загара с повышенной защитой.

– Постойте, – вдруг сказала Сиенна, наклоняясь ближе к маске. – Видите?! Вверху! Наверное, именно это вы с Игнацио и увидели.

Лэнгдон быстро перевел взгляд на участок, который немного выделялся цветом, на что он