– Сиенна, – обратился к ней Лэнгдон шепотом. – Мне необходимо понять. Объясните мне, что сделал Бертран. Что он выпустил в мир?
Сиенна взглянула на него, и в ее глазах читался страх.
– Он выпустил вирус, – прошептала она. – И этот вирус особенный.
Лэнгдон затаил дыхание.
– Расскажите мне.
– Бертран создал так называемый вирусный вектор. Это вирус, созданный специально для того, чтобы вносить в клетки, которые он атакует, генетическую информацию. – Она немного помолчала, давая ему время усвоить услышанное. – Вирусный вектор… не убивает клетку организма носителя… но внедряет в нее заданный элемент ДНК, который приводит к существенному изменению ее генома.
Лэнгдон пытался понять, что это значило. Вирус изменяет ДНК?
– Коварство этого вируса, – продолжала Сиенна, – заключается в том, что никто даже не подозревает о том, что инфицирован. Никто не заболевает. И нет никаких симптомов, указывающих на наше генетическое изменение.
Лэнгдон почувствовал, как в висках у него застучала кровь.
– И что это за изменение?
Сиенна на мгновение прикрыла глаза.
– Роберт, – прошептала она, – как только вирус оказался выпущенным в водохранилище, началась цепная реакция. Каждый, кто оказался в подземелье и вдохнул там воздух, заразился. Все эти люди стали носителями вируса… невольными соучастниками инфицирования окружающих и источником экспоненциального распространения инфекции, которая пронеслась по планете, подобно лесному пожару. На сегодня носителями вируса являются абсолютно все жители Земли. И вы, и я… и любой другой.
Вскочив на ноги, Лэнгдон принялся нервно расхаживать перед скамейкой взад-вперед.
– Так что он делает с нами? – повторил он.
Сиенна долго молчала.
– Вирус обладает способностью делать человеческий организм… бесплодным. – Ей было явно не по себе. – Бертран создал чуму бесплодия.
Лэнгдон был ошеломлен. Вирус бесплодия? Он знал, что существуют вирусы, которые могут вызвать бесплодие, но крайне заразная инфекция, переносимая воздушным путем и способная стерилизовать вмешательством на генетическом уровне, казалась чем-то из другой реальности… какой-то оруэлловской антиутопией.
– Бертран часто теоретизировал насчет такого вируса, – тихо сказала Сиенна, – но я и подумать не могла, что он попытается его создать… не говоря уже о том, что ему это удастся. Когда я получила от него письмо и узнала, что он сделал, то пришла в ужас. Я изо всех сил пыталась его найти и уговорить уничтожить свое творение. Но я опоздала.
– Подождите, – прервал ее Лэнгдон, наконец-то обретая дар речи. – Но если вирус делает бесплодными всех людей на земле, то новых поколений просто не будет и человечество закончит свое существование… сразу.
– Верно, – тихим голосом подтвердила Сиенна. – Только целью Бертрана было не уничтожить, а, наоборот, сохранить человечество, поэтому его вирус действует избирательно. Хотя теперь Инферно внедрен в ДНК всех людей и будет передаваться по наследству всем грядущим поколениям, он вызовет бесплодие только у определенного процента населения. Другими словами, хотя носителями вируса являются все без исключения жители Земли, стерилизации подвергнется лишь выбранная наугад часть населения планеты.
– Какая… часть? – не удержался Лэнгдон, сам не веря, что задает подобный вопрос.
– Как вы знаете, Бертран был одержим «черной смертью» – эпидемией чумы, которая унесла жизни трети населения Европы. Он верил, что природа сама знает, как производить отбор. Проделав математические расчеты с данными по бесплодию, вызванному вирусом, Бертран пришел в восторг, узнав, что они точно соответствуют уровню смертности при эпидемии чумы, уносившей жизнь каждого третьего. То есть это именно то соотношение, которое позволит проредить население в нужной для выживания пропорции.
Это чудовищно, поразился Лэнгдон.
– «Черная смерть» проредила стадо и проложила путь к Возрождению, – продолжила Сиенна, – и Бертран создал Инферно как катализатор глобального обновления – своего рода «черную смерть» трансгуманизма. Разница лишь в том, что действие вируса приведет не к смерти определенного процента инфицированных, а только к их бесплодию. Поскольку носителями вируса теперь являются все жители Земли, треть населения и сейчас, и в будущих поколениях никогда не сможет произвести потомство. Совсем как рецессивный ген, который передается всему потомству, но проявляется лишь у определенной его части.
У Сиенны дрожали руки, но она продолжала:
– В письме ко мне Бертран говорил, что очень гордится своим творением и считает Инферно изящным и гуманным решением проблемы. – На ее глаза вновь навернулись слезы, и она их смахнула. – По сравнению с жестокостью «черной смерти» доля истины, наверное, в этом есть. Не будет никаких больниц, переполненных умирающими, никаких разлагающихся трупов на улицах, никаких скорбящих выживших, оплакивающих своих близких. Люди просто перестанут так много рожать. На планете снизится рождаемость, кривая ее роста изменит направление, и население постепенно начнет сокращаться. – Она помолчала. – Результат окажется гораздо эффективнее чумы, которая сокращала население разово и ненадолго, создавая лишь временный провал в графике роста населения. А своим Инферно Бертран решил проблему навсегда… и решил ее в духе трансгуманизма. Бертран занимался генной инженерией и работал с зародышевой линией. Он решал проблемы на корневом уровне.
– Но это же генетический терроризм… – прошептал Лэнгдон. – Это меняет саму природу человека, причем на фундаментальном уровне.
– Бертран смотрел на это иначе. Он мечтал исправить роковой изъян в человеческой эволюции… И изъян этот – в нашей чрезмерной плодовитости. Человек при всем своем уникальном интеллекте оказался не способен контролировать численность собственной популяции. Ни бесплатная контрацепция, ни образование, ни государственные программы стимулирования малосемейности не приносят нужных результатов. Мы продолжаем рожать… хотим того или нет. Вы знаете, что, по данным Центра по контролю и профилактике заболеваний, почти половина беременностей в США – незапланированные? А в слаборазвитых странах эта цифра составляет свыше семидесяти процентов!
Лэнгдон уже встречал эти статистические данные, но только сейчас начал осознавать, что за ними стоит. Как биологический вид, люди повторяют судьбу кроликов, которых завезли на тихоокеанские острова, где они размножались до тех пор, пока не уничтожили там всю экосистему и не вымерли сами.
Бертран Зобрист изменил наш вид… пытаясь его спасти… путем превращения в менее плодовитых особей.
Лэнгдон глубоко вздохнул и бросил взгляд на видневшиеся на горизонте Босфора суда – подобно им, он не чувствовал под собой почвы. Звуки сирен раздавались уже рядом, и Лэнгдон понял, что времени у них осталось совсем немного.
– Но самое страшное заключается не в том, – снова заговорила Сиенна, – что Инферно вызывает бесплодие, а в самой его способности к этому. Переносимый по воздуху вирусный вектор является квантовым скачком, который намного опередил свое время. Бертрану удалось вырвать нас из темных веков генной инженерии и перенести в далекое будущее. Он открыл человечеству доступ к процессу эволюции и предоставил возможность усовершенствовать
