Валентайн помолчал и продолжил:
— С закрытием же границ единственными, кому был дозволен вылет за пределы Долины, стали боевые драконы. У них… другие вкусы.
Магистр выразительно посмотрел на меня. Мне нечего было сказать, я просто с горечью слушала.
— В Мебережи драконов много, — все так же глядя на меня, сказал маг. — Границы Долины близко, до эльфов рукой подать, а с высоты драконьего полета видно многое, в том числе и симпатичные женские мордашки. Кто просто понравился — драконам на один раз. Кто зацепил — становятся любовницами, их содержат, им дома покупают в Вестерсе, а потому когда любовница надоест, она остается как минимум с жильем и достаточным количеством средств в банке для скромного, но безбедного существования. Но существует третья категория девушек такие, как ты.
В светлых глазах магистра промелькнуло откровенное сочувствие и все то же сожаление.
— Девушки с принципами. Достаточно бесстрашные, чтобы сказать «нет», достаточно принципиальные, чтобы не продаться за деньги. И на таких женятся.
Он поднял листок моего брачного свидетельства, потряс им и практически простонал:
— Я тебе клянусь, настанет день, когда я выжгу всю эту мерзоту!
Магистр бросил листок поверх остальных моих документов, отшвырнул всю пачку на стол, устало растер лицо ладонями и, глядя куда-то в никуда, глухо добавил:
— Такие храмы, как этот Цветочный, существуют в основном за счет драконов. Они за каждую брачную церемонию платят вдесятеро больше обычной платы за ритуал, плюс идет весомый подарок самому священнику. Знаешь почему?
Отрицательно мотнула головой.
Валентайн посмотрел на меня и произнес:
— Главное требование заключения брака в храме Триединого — оба супруга должны быть одной веры! Одной веры, понимаешь?!
Я… понимала.
— На таких, как ты, женятся, — продолжая смотреть на меня, с ненавистью выговорил магистр. — Женятся, Милада. Обрекая тем самым на послушание, полное согласие и попытку, предпринимаемую любой нормальной женщиной, наладить отношения в семье. И женщина пытается — она ведь принесла клятву в храме своей веры, для нее эта клятва имеет силу, как и этот брак. И эта участь во сто крат хуже участи простой любовницы. Рано или поздно дракон улетает в закат, а замужняя женщина остается одна, обреченная на вечное одиночество.
Чашка в моих руках дрогнула.
— И священникам, заключающим подобные браки, прекрасно известно об этом. А драконы… — Он помолчал. — Драконы не приемлют насилие в отношении женщин и поэтому добиваются согласия любым способом. Связать женщину узами нерушимого брака — для них просто способ получить желаемое. Только способ…
Взмах рукой, и над все теми же бумагами, небрежно брошенными на стол, я, бледная и дрожащая, слезы, непрестанно текущие по моим щекам, и мой супруг Саир Ирэтани, безжалостно расстегивающий мое платье…
— Мне жаль, — уничтожая изображение, простонал магистр Валентайн, — мне так жаль, девочка моя.
Мне тоже. Но очень недолгое время.
— Так, значит, брак был заключен незаконно? — сиплым, дрогнувшим голосом вопросила я. — Соответственно, силы он не имеет?
И магистр посмотрел на меня совершенно иначе.
— Неплохо, Милада, — с подчеркнутым уважением произнес он. — Очень неплохо. Отчаяние явно не твой путь по жизни.
Он откинулся на спинку стула, посидел, размышляя, затем произнес:
— Я не силен в теологии, как ты понимаешь, я больше маг, чем знаток богословия. Но, если рассуждать здраво, по идее законы священного брака были нарушены. Драконы — приверженцы совершенно иной религии, соответственно… А я изучу этот вопрос, — задумчиво протянул магистр. — Почему бы и нет? Это будет неплохой способ подгадить драконам и прикрыть все эти брачующие лавочки.
— А расторгнуть брак? — со вспыхнувшей надеждой спросила я.
И вот тут магистр Валентайн сник. Посидел, покачивая ногой, затем произнес:
— Мы пытались. Дело было с нашей студенткой, так что я лично был очень заинтересован в расторжении союза, тем более что Тари в принципе с первого курса отвечала взаимностью на чувства одного из наших виднейших ученых, поэтому… я пытался сделать это не столько ради нее, сколько ради ученика, которого стремительно терял. Но, к сожалению, в храме произносится клятва, Милада. И произнесшая ее обретает лишь два пути — она может стать либо женой дракона, либо… невестой Триединого. Тари ушла в монастырь. Миграв погиб спустя несколько лет, по неосторожности — он слишком много стал пить, потеряв любимую.
Я молча поднесла чашку к губам, сделала глоток, потом еще один, затем произнесла:
— Монахини Триединого порой возвращаются к мирской жизни. Я не знаю всей процедуры, но от сана отказываются.
Магистр окинул меня еще более уважительным взглядом и произнес только:
— Я выясню.
— Спасибо, — поблагодарила совершенно искренне.
— Не за что, девочка, это все моя вина. Следовало прибыть под личиной, как Владимир, но я понадеялся на уважение к моей позиции. Зря. Следовало бы вспомнить, что с Главнокомандующим такие игры не проходят. Опасный дракон. Слишком опасный.
Меня охватило странное чувство: с одной стороны — я вдруг ощутила гордость за Ирэнарна, а с другой… Сволочь! Какая же он сволочь! Он все знал! Знал про брак! Знал про обязательства, которые накладывает на меня клятва.
— Злишься, вижу, — грустно улыбнулся Валентайн. — Ты милая девочка, чистая, светлая, наивная, не знаю, чем думал Аттинур, отправляя тебя в Долину драконов. Ни один ректор подконтрольного нам университета не послал никого симпатичнее дворовой собаки, а этот… — Маг прикрыл глаза, успокаиваясь. Затем сказал, посмотрев на меня: — И ведь мелькнула мысль забрать тебя тогда. Я даже с Владыкой мог бы договориться, все равно у них Сарантус был, но решил, что лишний шпион не помешает. Дорешался. Сегодня утром, когда этот хлыщ радостно вещал мне тут о вашей встрече, о том, как он «искренне полюбил тебя прямо вот с первого взгляда», с трудом сдерживался, выслушивая все это. Халоне Ирэтани! Мерзавцу повезло, что его
