«Кто он?» – удивилась Лили. Врач говорил таким почтительным голосом, что на мгновение Лили показалось, что он имеет в виду Бога.

– Мне нужно отвезти доктора обратно, миссис Эм, а потом пробежаться по кое-каким делам. Могу не появиться до самого вечера.

Лили медленно кивнула.

– Скажу Грегу, что ты поехал в город забрать мое новое платье.

Это было не совсем ложью. Несколько недель назад Лили заказала новое платье от Шанель за пятнадцать тысяч долларов: аметистовый шелк, вручную расшитый блестками. Теперь, глядя на потерявшую сознание девушку на диване, она чувствовала себя больной.

– Пора идти. Скоро вернется ее муж.

Врач собрал инструменты, вытер об окровавленное полотенце и убрал в саквояж.

– Полотенца лучше сжечь. Вы не можете просто их выбросить.

– Знаю, – глядя на него, огрызнулась Лили. Потом в замешательстве опустила взгляд. Пол под ногами задрожал.

Снаружи раздался такой гром, что Лили прикрыла уши. С другого конца дома послышался тусклый звук бьющегося стекла. Доктор заткнул уши, а Джонатан просто смотрел в окно со слабой улыбкой. Несколько секунд стены и двери продолжали греметь, а потом все стихло. В центре города сработала сигнализация Безопасности, ее громкий вой проник даже в мозг девушки, лежавшей на диване без сознания: она повернулась и забормотала во сне.

Врач протянул Джонатану руку.

– Лучший мир.

– Лучший мир, – повторил Джонатан.

Лили уставилась на него широко распахнутыми глазами, в голове проносились сотни коротеньких мыслей. Энциклопедические знания Джонатана общественных дорог. Его необъяснимое решение хранить секреты Лили. Его загадочные ночные отлучки. Теперь Лили поняла, почему раненая девушка перевалилась через ограду именно их сада: потому что здесь был Джонатан. Джонатан – сепаратист.

– Вернусь позже, миссис Эм.

Лили кивнула, глядя, как он уходит. В глубине души она тайно надеялась, что доктор тоже пожмет ей руку, но он только снова окинул ее недоверчивым взглядом, проходя мимо. Лили осталась, глядя на девушку на диване, раздумывая над тем, во что она ввязалась. Если ее поймают на том, что она укрывает беглянку, ее арестуют. Но даже опасность ареста меркла перед тем, что произойдет, если узнает Грег. Грег, называющий сепаратистов отбросами. Он ликовал, когда кого-нибудь из них ловили, и с мрачным, но самодовольным удовольствием наблюдал на правительственном сайте за их казнью.

«Теперь мне надо вести себя похитрей», – подумала Лили, глядя на девушку на диване. Она не могла взять в толк, как можно одновременно испытывать ужас и радостное волнение. Однажды, еще учась в школе, за год до того, как встретила Грега, она отправилась на вечеринку. Да, она напилась, но не настолько, чтобы не понимать, что делает, и в конце вечера пошла за мальчиком в темную комнату и просто так рассталась с девственностью. Лили так и не узнала имя мальчика, даже утром, но он был застенчивым и нежным, и она ни разу не пожалела о случившемся, мгновении ужасной несдержанности, которое в то время и в том месте, казалось, определило ее.

«Я здесь, – подумала она теперь, испуганная, но счастливая, словно парящая в воздухе на большой высоте. – Действительно и правда здесь».

Это было давно.

Грег едва переступил порог дома, как Лили поняла, что ночь будет плохой. Его голова была опущена, как у быка, под мышками виднелись мокрые пятна. Хотя он никогда не признавался, Лили не сомневалась: он боится летать.

Она чувствовала запах через всю гостиную: смесь горьковатого пота страха и сандалового одеколона, которым он пользовался каждый день. Одеколон попахивал мертвым животным.

«Если бы он надушился им, когда мы познакомились, – подумала Лили, прикусив щеку, чтобы сдержать внезапный приступ хохота, – глядишь, я бы его отшила».

Она приняла душ, выпрямила волосы и надела лучшее платье, зная, что Грег придет не в настроении. Новостные сайты сообщили о происшедшем почти сразу: на трех базах Безопасности Восточного побережья, всего в шести милях от Нью-Ханаана, случились какие-то катастрофические химические взрывы на авиационных полигонах. Потери были небольшими: террористы явно целились в оборудование, а не в людей, и у них получилось. Более ста самолетов оказались уничтожены. Также погибли трое гражданских подрядчиков из Локхида, но они не были рабочими, а всего лишь управленцами.

Всего лишь управленцами. Так мог бы сказать отец Лили. Он работал инженером-химиком и к концу жизни сам стал управленцем, зарабатывая более пяти миллионов в год. Но он всегда симпатизировал рабочим. Когда Лили была совсем крошкой, отец даже пытался создать в Доу профсоюз, но все сошло на нет с принятием Фревеллского Закона о содействии труду. Когда несколько лет спустя контроль качества стал полностью автоматизированным, не осталось даже рабочих, которых можно было бы объединить. Да, папа жил в достатке, но Лили знала, что он несчастлив. Он умер два года назад, и даже в те последние часы, сидя у его постели в больнице, Лили чувствовала, что он тоскует, по-прежнему мечтая о более справедливом мире. Она не могла отделаться от ощущения, что была не той дочерью: он хотел бы, чтобы рядом сидела Мэдди.

Бросив пальто на диван, Грег направился прямиком в бар. Еще один плохой знак. Лили отметила, как сгорбились плотные плечи Грега под костюмом, как на красивом лице сошлись в одной точке темные брови, как сжалась челюсть, когда он плеснул джин в стакан. Жидкость выплеснулась из стакана на бар, но Грег не стал вытирать. Это ее работа, подумала Лили и удивилась, почувствовав смутное биение гнева, пытающегося пробиться сквозь ее тревогу. Гнев бился недолго, а потом потонул.

Сирены Безопасности визжали в их районе целый день. К Лили они не заходили, но отправились в соседний квартал, где жила Андреа Торес. В тех редких случаях, когда в Нью-Ханаане что-то случалось, ее всегда допрашивали первой, потому что ее муж был наполовину мексиканцем, и однажды его арестовали, заподозрив в помощи нелегальным мигрантам. Но Андреа была миниатюрной, застенчивой женщиной, которая едва могла собраться с духом, чтобы забрать почту на лужайке у калитки. Для проформы, поскольку они жили в одном районе, Лили всегда приглашала ее на вечеринки, но Андреа не приходила.

Безопасность искала восемнадцатилетнюю девушку пяти футов шести дюймов роста, со светлыми волосами и зелеными глазами. Три месяца назад она устроилась штатской уборщицей на прайорскую Базу Безопасности, а сегодня каким-то образом пробралась в полный самолетов ангар и заложила бомбу. Она попала под обстрел, сбегая с места преступления, и стрелявшие были уверены, что она ранена. Ее звали Анжела Уэст.

«Без имен», – почти непроизвольно подумала Лили. Девушка в детской была не Анжелой. Лили решила, что она, наверное, ошиблась насчет ее шрама: никто не смог бы получить допуск