– Без имен, – прошептала девушка в ответ.

Лили показалось, что ей уже попадались эти слова, возможно, в одной из бесчисленных правительственных брошюр и листовок. Что эта женщина здесь делает? Время от времени Лили слышала по соседству сирены, иногда далеко, а иногда очень близко. Она проверила новостные сайты на настенной панели, но там не оказалось ничего, никаких местных новостей о нарушителе или каком-либо преступлении. Лили сходила в комнату наблюдения и удалила все записи за последние сутки. Всегда оставался шанс, что Грег наблюдает за домом в реальном времени, но вряд ли сегодня: под конец конференции, перед посадкой на самолет, Грег сосредоточится на подхалимаже. На обратном пути она убрала грязь.

Девушка все еще не пришла в сознание. Она была слишком молода, чтобы оказаться Мэдди, да и слишком высока, но все равно на диване словно бы возлежал призрак. День клонился к вечеру, линия солнца из окна пересекла плечо женщины, и Лили заметила шрам чуть выше ключицы. У Лили имелся шрам в том же месте: аккуратная хирургическая линия, оставшаяся после имплантации метки, когда она была еще совсем юной. Но этот шрам был гораздо заметнее. Не тонкая, чистая линия, остающаяся после лазера. Он выглядел так, словно его сделали скальпелем.

Лили долго пялилась на шрам, охваченная безумной догадкой: девушка каким-то образом вытащила метку. Это казалось невозможным: в каждой метке содержался смертельный яд, высвобождающийся, если кто-то пытался вмешаться в устройство. Но чем дольше Лили рассматривала шрам, тем сильнее крепла ее уверенность, что этой девушке удалось избавиться от метки. Она могла пойти, куда ей вздумается, без Безопасности, отслеживающей каждое ее движение. Лили даже представить себе не могла, каково это.

В четыре Джонатан наконец-то вернулся с опрятным седовласым мужчиной. На вкус Лили, маленький человечек выглядел именно так, как должен выглядеть доктор: он носил профессионально выглядевший серый костюм, старомодные очки в проволочной оправе и нес небольшой черный кожаный саквояж, открывавшийся со щелчком. Не обратив никакого внимания на Лили, врач сразу направился к девушке на диване. Мгновенно поставив диагноз, он обернулся и сказал, словно бы обращаясь к медсестре:

– Кипяченой воды и полотенец. Хлопковых.

Лили так удивилась, что на мгновение застыла. Она не привыкла получать приказы в собственном доме.

«Только от Грега», – шепнул внутренний голос, и это заставило ее двигаться, отправиться из детской на кухню. Принеся воду, она подошла к шкафу, пытаясь определить, каких полотенец Грег бы не хватился. Время от времени он обращал внимание на случайные детали: в один день Лили могла выбросить комплект поизносившихся простыней, а год спустя Грег спрашивал, куда они подевались. Ни одно из их полотенец не было достаточно темным, чтобы скрыть кровь, какой бы комплект она ни выбрала.

Просто бери и неси, черт возьми.

Лили схватила набор сосново-зеленых полотенец, который всегда ненавидела: свадебный подарок тетушки Грега. Вернувшись, она обнаружила, что Джонатан с доктором передвинули диван к окну, под прямые солнечные лучи. Доктор снял с девушки безразмерный свитер, под которым оказалась выцветшая мужская майка, и теперь срезал майку ножницами из саквояжа. Лили наклонилась, укладывая полотенца рядом с ним.

– Этого достаточно, мисс.

– Лили.

– Без имен.

Снова эта фраза. Почувствовав упрек, Лили повернулась к Джонатану и обнаружила, что тот вынул пистолет, блестящую черную штуковину, из-за которой ей всегда становилось не по себе, и возится с ним, разряжая и снова заряжая.

– Подержите ее, – сказал доктор. Лили не поняла, к кому он обращался, но они оба шагнули вперед, Лили – к рукам женщины, Джонатан, спрятав пистолет, – к ногам. Опустив взгляд и увидев вспышку паники в глазах девушки, Лили положила руку ей на лоб, и, чувствуя себя самой ужасной обманщицей в мире, прошептала:

– Все будет хорошо.

Следующие полчаса Лили запомнила до конца своих дней во всех тошнотворных подробностях. У врача хотя бы оказался лазерный зонд, но, когда он начал орудовать им, руки девушки так напряглись, что лицо и шея Лили от усилия покрылись липким потом. Каждые несколько минут врач бормотал: «Глубоко засела, маленькая засранка», и только по этому бормотанию Лили отмечала течение времени.

Большую часть времени операции она пропялилась на Джонатана, пытаясь его разгадать. Он был хорошим телохранителем и способным водителем, но также бывшим морпехом, и – Лили всегда так думала – лоялистом. Откуда он знал внесистемного доктора? Как они скроют это от Грега?

Врач, наконец, нашел пулю и начал работать небольшим набором щипцов. Где-то посреди процесса девушка снова потеряла сознание, и ее пальцы милостиво ослабили хватку на руках Лили. Казалось, температура в детской резко поднялась, хотя панель на стене показывала 74 градуса[3]. У Лили закружилась голова, словно от нее отлила вся кровь. Джонатан, что неудивительно, был как всегда в норме и невозмутимо наблюдал за работой врача. Вероятно, в Саудовской Аравии он убивал людей с таким же каменным лицом.

Наконец, доктор поднял щипцы, показывая деформированный кусочек истекающего алым пластика. Джонатан протянул полотенце, и врач опустил пулю в него, а потом сосредоточился на ране.

– Ей удалось? – спросил доктор.

– Не знаю, – ответил Джонатан.

– Кому-то из нас надо дать ему знать, что она здесь.

– Я все улажу. На сколько ей придется остаться?

– В идеале, ей бы несколько дней отдохнуть. Потеряла много крови. Пока она не сможет ходить, ее никак не вытащишь: думаю, повсюду сейчас блокпосты. – Врач с сомнением поглядел на Лили. – Но может ли она остаться здесь?

– Может, – ответила Лили, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо, но их разговор ее немало озадачил. Что это за врач, который, подлатав раны, не задает никаких вопросов? Вытерев руки одним из полотенец Лили, он бросил его на кресло.

– Ей нужен постоянный уход.

– Я о ней позабочусь, – вызвалась Лили. – Днем я могу постоянно здесь находиться. Ночью, возможно, каждые несколько часов.

– Почему такая женщина, как вы, решила ввязаться в нечто подобное?

Лили покраснела, заметив осуждение в его глазах. Ее детская была больше иного дома. Ей бы хотелось рассказать этому маленькому, аккуратному человечку о Мэдди, но она не знала, с чего начать.

– Просто решила. Здесь она будет в безопасности.

Врач разглядывал ее еще пару секунд, а потом открыл свой саквояж и вывалил на диван кучу бинтов, щипцов, бутылочек с таблетками.

– Вам придется менять повязку хотя бы раз в день. Если у нее будет жар, дайте ей вот это. Вы когда-нибудь ставили уколы?

– Да, – энергично кивнула Лили, почувствовав себя увереннее. Новые шприцы помогали обнаруживать вены, но даже если бы доктор вручил ей шприцы старого образца, Лили знала, как колоть, – Мэдди была диабетиком. Врач поднял завернутый в зеленое шприц.

– Антибиотики. Делайте ей укол каждый вечер в одно и то же время. В вену на предплечье.

Старик повернулся к Джонатану.

– Она может остаться