Вот только состояние Агаты внушало господину барону опасение. Женщина была белой. Конечно, жаль было срывать с нее розовые очки, но нельзя же настолько не видеть сущность тех, кто тебя окружает…

Хотя… надо было оставить ее где-нибудь в гостинице. Под присмотром Эльзы. А не тащить в управление полиции. Возможно, это еще не поздно сделать.

— Я в порядке, — тихо проговорила Агата, словно прочитав его мысли. — Не надо меня отсылать.

— Это будет неприятный разговор.

— Догадываюсь. И тем не менее. Это — моя жизнь.

Барон кивнул, разрешая остаться.

— Вы знаете, почему вас задержали? — спросил у Ульриха следователь Майнц, когда все расселись у него в кабинете.

— Потому что моя родственница с ее любовником, — кивок в сторону Агаты и Эрика, что сидели рядом на продавленном диванчике, — придумали какую-то возмутительную чушь про меня.

— И вы не трогали чек в комнате у госпожи фон Лингер?

— Конечно, нет.

— И не обналичивали его в отделении Главбанка на проспекте императора Франциска Первого в Орне?

— Ах да… Простите, запамятовал. Конечно, обналичивал. Госпожа Агата фон Лингер сама попросила меня об этом.

— Что? — Эрик положил ладонь на плечо дернувшейся от возмущения женщины, уговаривая успокоиться.

— Допустим, — следователь Майнц был невозмутим, — деньги вы сняли и повезли в поместье, чтобы отдать госпоже Агате фон Лингер. Я правильно излагаю ваши намерения, господин Ульрих?

— Безусловно. А вы меня задержали.

— Готов за это извиниться. Но… где банкноты?

— Какие?

— Те самые, за которыми вы ездили в Ори. Те самые, которые вы, если я правильно понял, намеревались передать госпоже Агате. Где они, господин Ульрих?

— Я отдал некоторые долги.

— Вот эти?

Следователь выложил на стол несколько расписок. Пачку банкнот, перехваченных бечевкой.

— Арестованы и те, с кем вы играли.

Ульрих изменился в лице. Пораженный, он смотрел на следователя, будто столкнулся с чем-то сверхъестественным.

— Что же вы наделали?! — прошептал он. — Зачем?

— Кроме того, — хладнокровно продолжал Майнц, — наши коллеги задержали в столице владельца игорного зала, где вы обычно просаживали деньги. Как правило, не свои собственные деньги, господин Ульрих. Его везут сюда. Будем разбираться.

— С чем? Достаточно же было дождаться брата, он бы все оплатил. И забрал обвинение.

— Вы упускаете одну маленькую, но очень важную деталь. Чек выписан не на имя вашего брата. А на госпожу фон Лингер. Следовательно, это ее выбор: забирать или нет заявление.

— Значит, — равнодушно проговорил Ульрих, — Людвиг, когда вернется, просто угомонит свою женушку — вот и все!

Агата отрицательно покачала головой.

— Вам же не нужен скандал, — ухмыльнулся молодой человек. — Это плохо скажется на продажах вашей книжонки. Следовательно, заявление вы заберете.

— А вот мне любопытно, — вдруг задумчиво проговорил Эрик. — Хоть монета из тех денег, которые вы взяли у брата на преумножение капитала, дошла до компании, продающей акции на разработку месторождения — или вы просто все проиграли?

— Вам-то какое дело?

— Ваш брат вскоре после этого исчез. Госпожу Агату пытались убить. То есть вы, господин Ульрих фон Лингер, — подозреваемый номер один.

— Бред! Брат просто сбежал.

— Да что вы!

— От нее, — пренебрежительный кивок в сторону застывшей Агаты. — Он ее так ненавидел, что… сложно себе представить. Не удивлюсь, что Людвиг в ее чай крысиного яду и подмешал.

— Ненавидел? За что?!

Две валльские пастушьи, что лежали у входа, подняли головы и зарычали. Эрик сделал еле заметный знак рукой. Собаки вновь положили морды на лапы, но глаз от хозяина не отвели.

— Ты его душила. Не давала раскрыться «таланту». — Ульрих зло рассмеялся, а затем, кривляясь, продолжил: — «Милый, так не пишут… Это грамматическая ошибка. Проверь лексическое значение слова… Лучше свериться со словарем… Это было у фон Гейнца — зачем повторяться…»

Увидев, что задел женщину, которая, вцепившись в сумочку, просто перестала дышать, обвиняемый прямо-таки воспрял духом:

— Да его просто тошнило! От тебя и от твоих чаев!

— Но я…

— Ты хуже нашей мамаши! Еще и изображаешь из себя непонятно что… Помощница! Скажи еще — писательница!

— Довольно, — приказал барон фон Гиндельберг. — Довольно. Господин Майнц, оставьте господина Ульриха фон Лингера у себя. Вина в краже доказана, он пойман с поличным. Что касается покушения, Лингер был и остается одним из подозреваемых. Так что… надеюсь, время, проведенное под стражей, господин Ульрих запомнит как один из самых неприятных моментов в его жизни. — Бывший канцлер выразительно посмотрел на следователя.

— Слушаюсь.

Когда барон повернулся к двери, госпожи фон Лингер уже не было в кабинете. Эльза и Грон не сводили с него глаз.

«Отдай приказ, а? Ну что тебе стоит? Он же заслужил!» — Грон по своему обыкновению склонил голову набок.

— Э, нет! Мы ему козырь в суде не подарим! Пойдемте лучше найдем госпожу Агату. Эльза, искать! — Но Эльза не двинулась с места…

«Какой суд? Зачем суд? Не будет никакого суда… Мы его просто загрызем и дело с концом». — Эльза демонстративно уселась возле двери, всем своим видом показывая, что никуда идти не собирается, пока они не решат этот важный вопрос.

«Ага. По-тихому…» — Грон сел рядом с подругой.

Они с Эльзой редко были единодушны во мнениях, но сейчас…

Агата выбежала на улицу. Прислонилась к стене. Жадно вдохнула холодный воздух. Белый снег слепил глаза после полумрака кабинета Майнца, но слезы навернулись не от этого. Они текли по щекам от обиды. Она понимала, что Ульрих мог наговорить ей колкостей специально, но почему-то это не успокаивало.

Вскоре вышли барон с собаками.

— Госпожа фон Лингер. Агата… Пойдемте.

Они уже сделали несколько шагов к мобилю, когда сзади раздалось недовольное:

— Рррррррррр…

— Гав!

— Эльза! Грон! Ну что за бунт?

— Бунт? — Агата вопросительно посмотрела на Эрика.

— Они злятся на меня за то, что я не позволил