И правда удивлен. И смотрит так, словно всерьез моим душевным состоянием обеспокоен. Стало стыдно за глупый вопрос, но раз уж задала его, надо идти до конца.

— Это же все из-за меня, — пояснила тихо. — Все, что с тобой случилось…

— …случилось из-за темной твари, за которую ты не в ответе, — перебил Дан. — Боги, Грейс, что с тобой?! — Он шагнул вперед, обхватил мое лицо ладонями и, глядя в глаза, с прежней насмешливостью спросил: — Что еще ты придумала? Скажи лучше сейчас, пока не успела в это поверить.

— Я сказала, — выдохнула я, зачарованно смотря, как золотистый свет растворяется в глазах моего подневольного жениха, делая их медовыми. — Я думаю, что ты ненавидишь меня. И да, я уже почти верю в это.

— Я не ненавижу тебя. Напротив, ты слишком много для меня значишь, — серьезно возразил Дан, но не успела я осознать смысл этих слов, как он добавил: — Вот только я не знаю, мои ли это чувства.

Окончательно запутавшись в происходящем, я дернулась, освобождаясь из плена теплых ладоней, и шагнула назад. Зажмурилась на миг, избавляясь от ощущения нереальности, и убежденно заявила:

— Издеваешься.

— Отнюдь, — покачал головой Дан. — Родители спасали наши жизни и даже не задумались над тем, к помощи чего прибегли. И как это повлияет на нас в дальнейшем. А я задумался. Не сразу, конечно, много позже… Ритуал, через который мы прошли, относится к магическим брачным обрядам и давным-давно запрещен не только в Арстоне, но и во всех достаточно развитых странах.

— Почему? — онемевшими губами прошептала я, ежась от рассыпавшихся вдоль позвоночника колких мурашек дурного предчувствия.

— Потому что он лишал свободы выбора, — криво улыбнулся Дан. — Двоих просто-напросто привязывали друг к другу, и со временем они влюблялись… даже если до этого их сердца сжигала ненависть. Ты росла на моих глазах, я считал тебя младшей сестрой, а потом… Потом ты выросла. Стала такой… Смелой. Красивой. И я… Испугался. К сестрам такого не испытывают. Без ритуалов так точно. Ты нравишься мне, Грейс. Более чем нравишься. Но я до сих пор не могу понять, мои это чувства или же… Это ведь было бы нечестно. Если бы я позволил себе проявить чувства, а ты ответила на них, а потом нашелся бы способ…

— Способ не нашелся, — сглотнув, отстранение сказала я. — И потому ты решил, что…

Я не договорила, но он и так понял.

— Нет, — покачал головой Дан. — Я все еще ищу. Но уже не могу не обращать внимания на свои чувства. И не всегда способен их контролировать. Прости. Останься ты дома, насколько бы все было проще…

Не удивил. Сама недавно к такому же выводу пришла.

— Наверное, лучше было бы и вовсе не говорить тебе об этом, — тихо добавил он. — Но я так устал от лжи. И вижу, что ты — тоже.

Устала. Очень устала. И, даже будь у меня выбор, все равно предпочла бы горькую правду выматывающим домыслам или же обману, сладости которого не смогла бы поверить.

Как бы еще эту правду принять…

Я медленно села, прислонилась к опустевшему парапету — леди Эллан исчезла столь же незаметно, как и появилась, — и уставилась в быстро теряющее краски небо.

Вот, значит, о чем Дан думал, вот что все это время носил в себе. А я? Как же я? Были ли мои чувства — моими? Я не знала об этой демоновой привязке и об обряде обручения, ничего не знала! И не могла контролировать себя. А если бы могла? Судя по всему, Дану это не очень-то помогло. Смотрит на меня больными глазами, и кричать хочется от осознания, как же мы с ним попали… Если наши чувства и в самом деле последствия обряда, то друг без друга мы уже не сможем. Но и друг с другом — тоже. Потому как каждый миг будем сомневаться в том, что это — настоящее.

Молчание затянулось, стало вязким и противным. Я почти задохнулась в нем, потому и решилась на вопрос:

— Расскажешь, как так вышло, что Лира — твоя?

— Не моя, — слабо улыбнулся Дан и опустился рядом. — Наша.

Наша… Его тьма, ставшая моей, породившая в итоге тень. Верного защитника, наполненного силой мага, отдавшего ему кусочек души. Значит, вот как меня пытались избавить от тьмы. Логично. Могло бы сработать, не будь я темной изначально.

— А почему Лиры не было во время прорыва? — вспомнила я. Тогда опасность грозила и мне и Дану, но кошка так и не пришла. — И в подвалах со скорбянками — тоже…

— В подвалах наша связь слабеет из-за фона, который создает Сердце, — ответил он. — А когда начался прорыв, я запретил ей появляться. Когда вокруг слишком много враждебной тьмы, тени могут попросту в ней раствориться. Я не хотел, чтобы Лира пострадала.

Разумно. Я бы тоже этого не хотела.

— Как она оказалась у Алека?

— Лира получилась очень сильной и шустрой, — усмехнулся Дан. — Ни ты, ни тем более я не смогли бы с ней справиться… И, что куда важнее, кормить. Твоя тьма от этого окрепла бы, у меня ее и вовсе не имелось. А у Алека ритуал создания тени прошел неудачно… В результате его тень погибла, а это всегда отражается на темном маге. И я подумал, что так будет лучше для них обоих.

И, судя по всему, правильно подумал. Лира приняла Алека, Алек же дал ей то, чего не смогли бы дать мы.

— Вот почему он знает о нас, — вздохнула я. — Но ведь это вроде бы тайна? Или же отец потребовал хранить ее только от меня?

— Ото всех, конечно. Но для Алека сделали исключение. Он тоже принес клятву, так что Стефан на его счет не волновался.

Вновь повисло молчание. Мы просто сидели рядом, почти касаясь друг друга… но, кажется, были при этом как никогда ранее далеки.

— Я завтра уезжаю, — наконец сказал Дан.

В сгущающихся сумерках я почти не видела выражения его лица, но голос звучал устало.

— Зачем? — насторожилась я.

— Это связано с расследованием вчерашнего происшествия, — неохотно ответил он и, упреждая мое возмущение, добавил: — Я вне подозрений, не переживай. Просто так надо. В академии будет много посторонних людей, а потому очень тебя прошу: будь осторожна. Не ходи в одиночестве. Алек, конечно, присмотрит за тобой, но ты и сама должна проявить благоразумие.

— Проявлю, — буркнула я, уловив в его тоне нотки сомнения.

— Уж надеюсь, — хмыкнул Даниэль и, повернувшись ко мне, поймал мои ладони. — Грейс, все серьезно. И сейчас… все осложнилось. У кого-то на меня немаленький такой зуб, и теперь, когда стало известно, что ты — моя невеста… Я боюсь за тебя.

«Обряд заставляет тебя бояться», — чуть было не