– С тобой все хорошо? – спросил он, не замечая, как зашептались солдаты вокруг. Убийца вернулся – Убийца еще не слышал новостей. Наместник выступил вперед, громко прочистил горло.

Каден хмуро кивнул на него.

– Это новый наместник Арлестона, и его, – он помолчал, подбирая нужно слово, – солдаты.

Я понимала, почему он сделал паузу. «Солдаты» – это было громко сказано. Они не производили впечатления воинов. Мало того что одеты они были не в форму, но одежда на них была изорвана и выглядела беднее бедного. Сам наместник имел пугающий вид жестокого дикаря – высокий, жилистый, с бочкообразной грудью и устрашающим шрамом через все лицо, от скулы до подбородка. Между бровей пролегла глубокая морщина.

– А вы?.. – спросил он и вдруг натужно скривил губы в улыбке (которая показалось мне даже страшнее его нахмуренных бровей).

– Не важно, – вмешался Каден, – идем…

– Принцесса Арабелла, – заговорила я. – Первая Дочь дома Морриган, а это Рейф, эмиссар принца Джаксона Дальбрекского.

Улыбка сползла с лица наместника.

– Вражеские свиньи в Санктуме? – он словно не верил своим ушам.

Смерив Рейфа полным ненависти взглядом, дикарь сплюнул, целясь ему в башмак. Рейф шагнул вперед, но я поспешила встать между ними.

– Вы весьма неосмотрительны и несдержанны на язык, наместник, для человека, совсем недавно вступившего в должность, – сказала я. – Осторожнее, вы можете ее лишиться.

Верзила ошеломленно прошипел что-то и покосился на Кадена.

– Вы позволяете вашим пленным так распускать языки?

– Она больше не пленница, – укоризненно поправил один из солдат, стоявших поблизости.

И тогда не кто иной, как Рейф, сообщил Кадену о моем новом положении в Санктуме.

Глава сорок четвертая

Я вломился в комнату, где Комизар проводил свои совещания, пнув дверь с такой силой, что она с грохотом ударила о стену. Трое рахтанов, стоявших рядом с ним, схватились за оружие. Комизар продолжал сидеть за столом, заваленным картами и таблицами, наши взгляды пересеклись. Грудь у меня ходила ходуном – я не мог отдышаться после бега по конюшенному двору, а потом через весь Санктум.

Мои братья рахтаны продолжали сжимать в руках кинжалы.

– Оставьте нас, – приказал Комизар. Они колебались, и не без причины. – Оставьте нас! – крикнул он снова.

Неохотно они опустили свои ножи. Когда дверь за ними закрылась, он встал и, обойдя стол, остановился передо мной.

– Ты, судя по всему, узнал новости? Надеюсь, ты явился сюда с поздравлениями?

Опрокидывая стулья, я бросился вперед и сбил его с ног. Комизар потянул было нож из ножен, но я перехватил и прижал к полу его руку, так что нож отлетел в другой конец комнаты. Свободным кулаком он ударил меня в челюсть, заставив отшатнуться. Но больше он ничего не смог сделать: я коленом с силой заехал ему в грудь. Зазвенело стекло, на нас посыпались бумаги и карты со стола, но я пригвоздил его к полу и продолжал удерживать, приставив к горлу острый осколок разбитой лампы. Закапала кровь – это я, слишком сильно сжав осколок, порезал острым краем собственную руку.

– Ты же знал! Ты знал, что я к ней чувствую! Но тебе недостаточно того, что ты уже имеешь, тебе всегда мало! Тебе понадобилась еще и она! Не успел я отвернуться…

– Тогда чего ты ждешь? – глаза Комизара были холодны, как лед. – Перережь мне глотку. Покончи с этим.

Рука, сжимающая стекло, задрожала. Один удар, и я стану новым Комизаром. Этого все давно уже ждали, именно так Убийцы один за другим поднимались к вершине власти. Наши судьбы предопределены, мы сами обрекали себя на такой поворот, слишком хорошо обучая будущих преемников их ремеслу. Кровь с моей руки струйкой потекла ему за ворот.

Комизар не вздрогнул и не отвел взгляд.

– Правильно, – сказал он. – Подумай хорошенько, как ты всегда делаешь. В этом по крайней мере я всегда мог на тебя положиться. Подумай обо всех годах, прожитых нами. Вспомни, как я подобрал тебя. Вспомни то, ради чего мы вместе работали. Обо всем, чего ты еще можешь достичь. Стоит ли какая-то девчонка всего этого?

– И все же ты женишься на ней? Делаешь ее королевой? Видно, для тебя она всего этого стоит! Куда девались все твои разговоры о презрении к семейной жизни? И к королям? В Венде нет королей!

– Гнев затуманивает твой разум. Что она с тобой сотворила? Отравила, быть может? Мои решения основаны исключительно на соображениях пользы для моих соотечественников. А откуда берутся твои? Что важно для тебя?

Только Лия. Врываясь в комнату, я думать не думал о Венде.

Комизар смотрел на меня спокойно, будто не замечая зазубренного осколка стекла у своей шеи.

– Я мог приказать, и тебя убили бы, как только ты вбежал в эту комнату. Но не этого я хочу, Каден. Нас с тобой слишком многое связывает. Давай поговорим.

Я смотрел на него, задыхаясь, время шло, под моей рукой спокойно и ритмично пульсировала жилка у него на шее. Только тонкая жилка отделяла меня от Лии. Но он сказал правду – только завидев меня в дверях, он имел возможность отдать приказ рахтанам. И даже раньше, когда я только въезжал в ворота Санктума. У него была возможность держать наготове собственный кинжал. Нас с тобой слишком многое связывает.

Я выпустил Комизара. Он кинул мне тряпку, чтобы я перевязал руку, мрачно полюбовался на устроенный мной разгром и покачал головой.

– Ты сам привез ее сюда. Ты сам уверял, что она может стать полезной для Венды. И оказался прав. А теперь и кланы приняли ее. Для них она – знак того, что боги благоволят Венде. Символ древних традиций и олицетворение надежд на будущее. С ней мы получили больше, чем рассчитывали, и теперь нельзя этого не использовать. Впереди долгая суровая зима, а большая часть запасов и продовольствия уйдет на содержание армии. Но горячка масс не остынет, пока она ее поддерживает, пока питает их иллюзии и суеверия.

– Но зачем жениться? – горько спросил я. – Есть же другие способы.

– Таким было желание кланов, брат, а не мое. Подумай. Вспомни. Разве раньше я проявлял к ней интерес? Кланы ее приняли, но кое-кто отнесся настороженно, подозревая вражеский заговор. Необходимо было доказательство ее искренности и чистоты намерений. Ее брак с главой государства обеспечивает стабильность, которой они так жаждут. Я обсудил это с Советом. Все одобрили. Ты ставишь под сомнение не мое решение, а мнение всего Совета?

Я не знал, что думать. Было трудно поверить, что Совет одобрил это решение, хотя… меня здесь не было, так почему бы и нет? Малик, наверное, первым закричал «быть по сему». С того дня, как ее принял клан Меурази, я должен