В лагерь они вернулись с пополнением. Со слов Двужильного, отряд «гостей» состоял из бывших военнослужащих Красной армии, попавших в окружение. Он рассказал, что они безуспешно пробивались к линии фронта, потом партизанили, затем пришлось уходить от карателей, а теперь решили присоединиться к их отряду. Группу окруженцев возглавлял крепкий широколицый старшина по фамилии Макаров. Опрос его бойцов и проверка документов ничего подозрительного не выявила. Вечером, в одной из землянок, по поводу соединения отрядов было устроено застолье. Мария и Данута накрыли на стол, ради такого случая поставили бутыли с самогоном. После первой кружки хмельного напитка послышались разговоры и смех, однако Скоморохову, Казимиру и одному из бывших красноармейцев, казаху Ерболу, было не до веселья, им предстояло важное задание.

Рядом с железной дорогой оказались после полуночи. Темнота, лес и густой снегопад скрывали их от глаз солдат вермахта, охранявших мост. Им повезло, сейчас снег был союзником партизан, он должен был замести следы их работы и взрывное устройство. Подобраться к рельсам сразу не смогли, помешала дрезина с немецким патрулем. Луч прожектора обшарил железнодорожные пути и подходы к ним, затем метнулся к лесу, где затаились Андрей Скоморохов, Казимир и Ербол. Партизаны уткнулись лицами в снег. Дрезина промчалась мимо. Когда она исчезла за снежным занавесом, Скоморохов и Казимир ринулись к рельсам. Ербол с автоматом Дегтярева и гранатой остался прикрывать товарищей. Подбежали к стыку рельса, упали на колени, разгребли щебень, заработали саперными лопатами. Мерзлый грунт вперемежку со щебнем поддавался плохо, ветер бросал мокрый снег в лицо, но он же относил звуки возни к лесу, а значит, их не слышали немцы. Время шло, однако и упорство партизан приносило свои плоды. Когда ямка под рельсом была выкопана на глубину штыка лопаты, Казимир остановил Скоморохова. В ямку положили толовые шашки, закидали землей. Казимир вытащил из вещмешка мину, стал монтировать ее к рельсу. Пока сапер колдовал над взрывным устройством, Скоморохов убрал часть грунта в мешок, в котором прежде лежали толовые шашки. Казимир подул на замерзшие пальцы, надел варежки, замаскировал мину землей, щебенкой, присыпал снегом. Остальное должна была сделать метель. Казимир бросил взгляд на Скоморохова, тихо сказал:

– Уходим.

Через две минуты они были под защитой леса. Теперь можно было возвращаться в лагерь с надеждой, что устройство сработает и нанесет врагу ущерб. Однако добраться до лагеря быстро не удалось. Метель заставила партизан остановиться, глубокий, по колено, снег не давал двигаться быстро, забирал силы. Привал устроили в небольшом овражке. Хлебнули воды из фляжки, пожевали ржаного хлеба. Казимир мечтательно произнес:

– Эх, закурить бы!

Скоморохов, прикрываясь от порыва ветра, приподнял воротник полушубка.

– Доберёмся до лагеря, там и покуришь. Это от тебя не уйдет. Сейчас главное, чтобы мина сработала.

– Сработает, не волнуйся.

– Хорошо было бы дождаться поезда и рвануть. Тогда бы результат наших трудов увидели.

– Хорошо бы. Только знать бы, когда эшелон проедет. Через час, через два, а может, через день? Таких сведений у нас нет, а зимой долго ли в лесу пролежишь? Да и подрывной машинки саперы нам в тайнике не оставили. Опять же риск немалый, а мне это ни к чему, я собираюсь Дануте предложение сделать.

Андрей промолчал. Ему вспомнился последний разговор с начальником заставы Ковальчуком. Тогда он тоже говорил другу, что хочет жениться на Варваре, но война распорядилась иначе.

Казимир кашлянул, пристально посмотрел на Скоморохова:

– Ты что, не одобряешь?

Андрей поднялся.

– Пора.

Партизаны пошли дальше, туда, где их ждала горячая пища, теплая землянка, а Казимира – любимая Данута. Сердце сапера переполнялось радостью от предвкушения предстоящей встречи, но вскоре в него вселилась тревога. Следующий привал сделали, когда до лагеря оставалось не более десяти километров. Решили набраться сил перед последним переходом. Метель угомонилась, а значит, ветер и снег больше не мешали им двигаться. Отдых оказался недолгим. Едва они расположились под разлапистой елью, как до них долетели отдаленные глухие звуки взрывов. Ербол вопросительно посмотрел на товарищей:

– Поезд взорвался?

Скоморохов отрицательно помотал головой.

– Нет, Ербол, это не поезд. Звук с другой стороны.

Казимир быстро поднялся, взволнованно произнес:

– Вставайте! Это в лагере! Там, в землянке! Взрывчатка, мины!

Беспокойство за товарищей придало силы. Теперь во главе группы шел Казимир, за ним Ербол. Скоморохов отставал, подводила левая нога. Былое ранение еще напоминало о себе. В километре от лагеря Скоморохов остановил товарищей:

– Стой! Слушайте мою команду. В лагерь без разведки не соваться.

Казимир недоуменно посмотрел на Андрея:

– Почему?

– Боюсь, что этот взрыв может быть связан с появлением в отряде новых бойцов.

Солнечные лучи ласкали верхушки деревьев, когда они ползком подобрались к лагерю. В стане партизан стояла непривычная для утренней поры тишина. Не слышно было ни голосов людей, ни храпа и ржания лошадей, но люди и лошади были. Их недвижимые тела лежали на снегу между землянками. Вместо одной из землянок зияла черная яма, рядом валялись бревна, комья земли, поваленные навесы. Было понятно, что в лагере произошло что-то страшное. Казимир дернулся, чтобы встать, но Скоморохов его удержал, прижал к себе, прошептал на ухо:

– Тихо. Здесь кто-то есть.

Теперь и Казимир чувствовал едва уловимый запах табачного дыма. Спустя минуту его чуткое ухо уловило тихий кашель. Не ускользнул этот звук и от его товарищей. Их ждали. Кто? Свои или враги? Скоморохов вспомнил первые дни войны, лейтенанта госбезопасности НКВД Шилохвостова, и их встречу с диверсантами в лесу подо Львовом. Андрей глянул на товарищей, едва слышно сказал:

– Будьте готовы. Если крикну: «Огонь!» – стреляйте.

Медленно, вжимаясь в снег, Скоморохов отполз в сторону. Когда расстояние между ними стало не менее пяти метров, он встал, пошатываясь, направился к землянкам. Его слабый голос прервал нависшую над лагерем тишину:

– Помогите!

Ответа не последовало. Андрей сделал еще пару шагов в направлении землянки Двужильного и рухнул на снег. Падая, он заметил неподалеку от землянки тело командира отряда в окровавленной гимнастерке. Через минуту дверь землянки открылась, из нее, озираясь, вышел один из вновь принятых в отряд бойцов с немецким автоматом в руках. Он подошел к Скоморохову, толкнул его в бок носком сапога.

– Вставай.

Андрей тяжело поднялся, растягивая слова, вымолвил:

– Задание не выполнили. Нарвались на немецкий патруль. Казимира и Ербола убили. Где командир? Надо доложить.

Боец с автоматом ухмыльнулся.

– Сейчас, будет тебе командир.

На тихий свист отозвались. Из землянок стали выходить вооруженные люди. Скоморохов мысленно считал: «Один, два, три, четыре и тот, который вышел первым. Всего пятеро. Все вновь принятые в отряд бойцы. Значит, я все-таки был прав – это подосланные немцами люди». К нему подошёл долговязый парень, одетый в солдатскую шинель и шапку-ушанку.

– На ловца и зверь бежит. Можно Макару доложить, что мы весь