– Иди, вымогатель, – страдальчески вздохнул Сеш’ъяр, забрав у меня ребёнка и спустив его на пол. – Только веди себя нормально, сын. Боюсь, наши студенты не переживут ещё одного явления недовольного жизнью и тобой библиотекаря.

– Ура! – подпрыгнул мелкий, окинул нас влюблённым взглядом и, обернувшись в дракончика, удрал в сторону выхода.

Видя такой воинственный настрой своего ребёнка, я искренне посочувствовала незнакомому мне библиотекарю. Мелкий охоч до знаний и если уж вцепится в несчастного хранителя оных, то последнему в любом случае, независимо от того, что он пообещал отцу, несдобровать.

– Библиотека выстоит? – заинтересованно посмотрела я на Сеша, вновь заключившегося меня в объятия.

Он только плечами пожал, счастливо улыбаясь и продолжая крепко прижимать меня к себе. И ничего не говорил, переплетая наши пальцы, поглаживая мой живот…

Я замерла, задумавшись над тем, что сказал отец. Беременность. Ребёнок. Наш с Сешем, общий. Выживший, несмотря ни на что, и боровшийся за жизнь вместе со мной. Маленький человечек, у которого пока нет ни имени, ничего. Крохотный, беззащитный… Любимый. И нужный, необходимый как воздух.

– Сеш… – начала говорить я и осеклась, понимая, что не знаю, что сказать и как. Просто не представляю. – Я…

– Мм? – отвлёкся дракон от своего самозабвенного занятия.

Он физически не мог не прикасаться ко мне и поэтому гладил, прижимал к себе, баюкал, убивая собственных демонов. И выглядел в этот момент таким ранимым, что я только вздохнула и отрицательно покачала головой:

– Ничего. Просто я тебя люблю, дракончик…

– Ко-ра-на…

Я закрыла глаза, положив голову ему на плечо. Ней’рат мне много чего рассказал. В том числе и о том, почему, несмотря на свою увлечённость, он не станет пытаться отобрать меня у золотого дракона. На мой вопрос «почему?» рассмеялся и сказал, что я для него всего лишь сокровище. Редкий зверёк. Интересный, но не более того. А для золотого дракона я и мой сын – это вся его жизнь, весь он. Но если честно, Рат жутко завидует директору Академии некромантии. Ведь Сеш’ъяр Реес’хат получил то, что удаётся найти далеко не каждому. Он получил свою Равную. Ту, что по праву займёт место рядом с ним и пройдёт весь жизненный путь, до конца. И у меня не было причин не верить чёрному дракону. Рат мог быть кем угодно. Но он никогда не врал. Разве что периодически талантливо недоговаривал.

– Тебе сколько лет, Сеш? – Вопрос прозвучал буднично и как-то устало.

И судя по тому, как скептично смотрела на меня Корана, она всерьёз задумалась над этим. Во всяком случае, моя любимая женщина с искренним недоумением разглядывала то, что по идее было попыткой нарисовать простую печать по образцу.

Она озадаченно почесала бровь и склонилась ниже, вглядываясь в линии и чёрточки, выполненные ярко-алыми чернилами. И даже мой покаянный вздох не произвёл на неё ровным счётом никакого впечатления. Оставалось только опустить взгляд и усиленно рассматривать носки своих сапог. И узор на ковре. Настолько интересный и притягательный, что не приведи Хранители оторваться от изучения их!

– Сеш… – Тихий утомлённый вздох, и краем глаза я заметил, как она осторожно передвинулась, пытаясь сесть поудобнее. После чего недоумённо поинтересовалась, скребя ногтем по бумаге: – Скажи на милость, ты зачем тут человечков каких-то нарисовать додумался?

И что на это ответить? Что повёлся на провокацию мелкого и решил развлечься? Что осознал всю глубину собственной некомпетентности в этом разделе магии и мужественно решил испортить то, что ещё не успел даже сделать, окончательно и бесповоротно? Или что до дрожи, до безумия хочется, чтобы она подошла к столу, обхватила мою руку своей, переплетая пальцы и помогая выводить очередной вариант печати на листе бумаги?

Тихо вздохнув, я заложил руки за спину, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень раскаяния и готовность искупить вину любым возможным способом. Вот только Кора слишком хорошо знала, с кем связала свою жизнь…

Судя по скептическому хмыканью, в мою искренность не поверили. А судя по довольному хихиканью со стороны моего рабочего стола, сын не только всё видел и слышал, но и получил удовольствие от вида понурого отца. Как, оказывается, мало для счастья надо одному конкретному неугомонному ребёнку!

Добродушно усмехнувшись, я поднял глаза. И не смог удержаться от мягкой улыбки, глядя на Корану, забравшуюся с ногами в кресло. Простое домашнее платье мягкого зелёного цвета, растрёпанные волосы от дурацкой привычки вечно ерошить их, когда она задумывается над чем-то. И ласковая улыбка, ставшая последним штрихом в незнакомом, но по-домашнему уютном образе моей любимой женщины. Я видел её разной. Собранной, готовой ко всему и всегда, напряжённой, натянутой, как тетива. Я точно знаю, она никогда не расставалась с оружием, пряча его в складках одежды, печатях, готовая пустить его в ход в любой момент. Да, стезя наёмного убийцы не могла не оставить след в привычках, манере держаться, поведении и характере. Тем ценнее было осознавать, что сейчас Корана сидит здесь, в моём кабинете, спокойная, беззащитная и умиротворённая. Со смеющимися глазами и трогательными ямочками на щеках. Это действительно было самым ценным. Вот если бы не эти чёртовы печати…

– Я могу отказаться? – страдальчески поморщился я, глядя на листы бумаги, которыми обмахивалась Кора, насмешливо улыбаясь мне. Продемонстрировав ей испачканные в чернилах пальцы, проникновенно сказал: – Я осознал, правда. Раскаялся и даже готов искупить собственную глупость! Я действительно признаю, что это не для меня и меня учить – только портить. Я…

– Сдаёшься? – невинно, почти сочувственно спросила моя супруга и ехидно вздёрнула бровь, отложив исписанные листы в сторону и скрестив на груди руки.

При этом она улыбалась так снисходительно, что мой рационализм испарился вместе с логикой и разумом. Зато в душе и энном месте взыграло то самое, пресловутое и прославленное драконье упрямство, давно уже ставшее легендой и притчей во языцех. Именно из-за него вместо того, чтобы свести всё в шутку, я недовольно поджал губы, одарив забавляющуюся Кору обиженным взглядом. Выхватив из её пальцев эти чёртовы листы, вернулся к своему столу, потеснив устроившегося за ним сына. Взял кисть, слегка качнув ею, и, помедлив, прежде чем обмакнуть её кончик в красные чернила, усмехнулся:

– Ни за что. И на слабо меня не возьмёшь.

– Даже не думала… – Тихо засмеявшись, Корана покачала головой, взяв из рук подбежавшего сына ещё один толстый, покрытый пылью фолиант. Пробежалась кончиками пальцев по краю обложки, покрытой потёртой выделанной кожей. И открыла один из разделов, заложенных тонкой серебряной пластиной, беззлобно проворчав себе под нос: – Мужчины…

Мне даже возразить было нечего. Лишь повиниться в своей излишней самоуверенности, продолжая выводить тонкие прихотливые линии