– Но мы ещё не долетели до «Бича».

– Заранее хочу предупредить. Там предписание передать мне управление фрегатом по протоколу «экстра» в случае непредвиденных обстоятельств с полным подчинением бортового компьютера. Соответствующая программа в его браузер уже введена. Стоит мне произнести кодовое слово…

– Я поняла. – Аурика нахмурилась, но было видно, что известие огорчило её не сильно. – Что-то подобное я и ожидала. Мог бы не предупреждать.

Денис облегчённо выдохнул.

– Рад, что ты понимаешь. Я не собираюсь пользоваться своим правом, так как знаю, что ты не подведёшь.

– Не упреждай события, товарищ начальник экспедиции, случиться может всё, что угодно. Будем надеяться на лучшее.

«Но готовиться к худшему», – мысленно добавил он. Вслух же сказал:

– За тобой ещё один должок…

– Да? – удивлённо обернулась она, сделав шаг к двери. – Какой?

Он шагнул к ней и закрыл глаза, как это делают дети.

Долгие две секунды показались вечностью. Потом губы обжёг короткий поцелуй, процокали шаги, дверь закрылась, и только после этого Денис открыл глаза, ощущая себя на седьмом небе от счастья.

Иллюстрация 6

Никто из них не являлся опытным космонавтом, в том числе и члены корейского экипажа, хотя они всё-таки не раз выходили в космос и не понаслышке знали разницу между форсажным ускорением и невесомостью. Но и они никогда прежде не испытывали такие стрессовые нагрузки, которые вызывали провалы корабля в «трещины» пространства. Поэтому прошло немало времени – более двух суток! – прежде чем все, кто находился на борту «Ынхи», перестали паниковать после первых трёх «прыжков в трещину» и начали чувствовать себя более или менее сносно.

Из всех восемнадцати человек, набитых в жилые отсеки крейсера (части экипажа пришлось уступить свои каюты пассажирам), только трое изначально не проявляли особых эмоций во время полёта: капитан «Ынхи» Пак Сонсэнним, руководитель экспедиции Ронни Мозес и командир спецгруппы Зеррин. У него была и фамилия – Йылмаз, но отзывался он исключительно на Зеррина и очень редко на короткое «оберст»; так его называл Мозес.

Их искали, судя по подслушанным переговорам спецслужб Кореи и Китая, но догнать не могли, и это успокаивало Мозеса, неожиданно для себя решившегося на авантюру с полётом к «Бичу Божьему». Уж очень зачесались руки от мысли, что «летающее космическое кладбище» таит невероятные сокровища. Плюс оружие, о котором в последнее время трубили все мировые СМИ и которое могло пригодиться хотя бы в качестве объектов продажи.

На третий день после старта от частной обсерватории, официально принадлежащей консорциуму «Илон Маск», а на самом деле – группировке Хайат Тахрир аш-Шам, являющейся собственностью в свою очередь «Пяти А», корабль пересёк орбиту Венеры и приблизился к «Бичу» на расстояние в один миллион километров.

Капитан доложил о близости объекта.

Мозес собрал всех членов экспедиции в тесной рубке крейсера: отдельной кают-компании на корабле не было. Впрочем, как не было и общей столовой. Неприхотливые корейцы вполне довольствовались сухим пайком, консервами и горячим чаем. С этим у экипажа и пассажиров проблем не возникало.

Скафандры увеличивали размеры космонавтов, поэтому собрались в обычных универсальных костюмах.

Мозес оглядел обращённые к нему смуглые, заросшие в большинстве своём чёрным волосом чуть ли не до глаз лица (ухоженные бородки были только у двух бойцов, в том числе у командира группы Зеррина). Все мужчины были крупного сложения, молодые, с хищным блеском в тёмных глазах. Но с интеллектом у них отношения складывались не слишком радостные, это чувствовалось во всём, и Мозес мимолётно пожалел о необходимости работать с таким воинством. Прошло больше полувека с момента начала террористических войн на Земле, но ни в облике адептов террора, ни в их умах, ни в отношении к жизни и презрении к смерти ничего не изменилось. По сути, это были хищные агрессивные звери в человеческом обличье, способные разрушить любой памятник старины или походя убить женщину или ребёнка.

– Господа, – сказал Мозес, с трудом принудив себя улыбнуться, – мы почти у цели. Будет трудно, предупреждаю, потому что «Бич Божий» обладает специфическим гравитационным полем, но придётся терпеть. Наша задача собрать как можно больше артефактов до подхода других экспедиций и благополучно свалить домой.

– Оружие, – буркнул Зеррин.

– Да, конечно, заберём и оружие, если оно найдётся.

– Деструктор.

– Его мы снимем в первую очередь. Вопросы ко мне есть?

Бородачи угрюмо переглянулись. Многие из них никогда не покидали Землю и чувствовали себя неуютно.

Мозес усмехнулся, представляя, как они отреагируют на «Бич Божий», когда корабль окажется над экзотической струной, обросшей пылью, снегом и каменными россыпями. Впрочем, он и сам прежде не имел дело с объектами, порождёнными Большим взрывом тринадцать с лишним миллиардов лет назад, и жаждал поскорее увидеть один из них собственными глазами.

– Вопросов нет. Прекрасно. По местам.

Бойцы начали выбираться из пузыристого зала с мерцающими стенами-экранами, показывающими космические бездны и белую паутинку «Бича».

Зеррин задержался.

– Есть разговор.

– Говори, – оторвался Мозес от созерцания паутинки.

– Не здесь.

– Хорошо, идём ко мне.

Президент НАТО помахал рукой Паку Сонсэнниму, оставшемуся на своём капитанском мостике, и провёл командира спецгруппы в свою каюту; он занимал каюту капитана, одноместную, в отличие от двухместных кубриков экипажа.

– Слушаю.

– Летим сразу за деструктором, – угрюмо проговорил Зеррин. По-английски он говорил с акцентом.

– Я это и объявил.

– Подчиняться будешь моим приказам.

Мозес изумлённо вскинул брови.

– Оберст…

– Я сказал – ты услышал.

– С ума сошёл?! Я здесь главный! Я всё организовал!

Зеррин показал средний палец.

– Сюда смотри. Ты уже не нужен. Мне приказано устранить тебя, если не будешь слушаться. Мы и без тебя справимся.

Мозес потемнел.

– Ты или идиот… или хуже! Капитан «Ынхи» запрограммирован таким образом, что подчиняется только мне!

Зеррин раздвинул губы в змеиной улыбке, в его руке сам собой возник компакт-пистолет.

– Под взглядом этого миротворца он будет подчиняться кому угодно. Ты меня понял?

Мозес ответно поднял вверх средний палец.

– Видел?! Здесь везде видеокамеры, и компьютер следит за каждым вашим шагом день и ночь.

– И что с того?

– В случае необходимости… – Мозес помедлил, справляясь с приступом ярости, – ты будешь ликвидирован первым!

– Каким образом? – скептически осведомился Зеррин.

С потолка каюты выпал чешуйчатый шарик на гибком шланге, похожий на глаз, раскрылся тюльпаном. А из стены справа от двери вылез блестящий стержень, ощетинился десятком иголочек.

Зеррин замер, разглядывая шар-тюльпан и стержень; это был электроразрядник.

– Корейцы практичные люди, – оскалился Мозес. – Учли все пожелания командования по нейтрализации предполагаемых бунтов команды. На всякий случай. Так что ты практически труп. Перевести на турецкий? Ведь ты турок?

Зеррин мигнул. В его хищных желтых глазах мелькнула искра угрозы. Но сдерживаться он умел. Убрал пистолет, ещё раз глянул на стержень электроразрядника и вышел.

Мозес расслабился. Хотя прекрасно понимал, что этого недочеловека ничто не остановит и с ним надо всё время держать ухо востро.

В каюте зазвучал голос капитана «Ынхи»:

– Господин начальник, мы готовы следовать дальше.

– Через пять минут, – заторопился к своему защитному креслу Мозес. – Следи за ним.

– Как прикажете.

Корабль увеличил скорость…

Вблизи