Патрульные, наблюдающие за ведущей к базе дорогой, сталкера еще не видели, но его никак не покидало чувство, что за ним постоянно следят. Тягостное и неприятное, с каждым шагом оно только усиливалось, а вбитые по краям дороги таблички с недвусмысленно нарисованным черепом еще больше нагоняли жути.

Метров через тридцать отряд заметили. Сразу два желтых луча метнулись к друзьям и вырвали из темноты их силуэты. С негромким шипением вверх устремилась осветительная ракета и, вытянув за собой дымный хвост, разбилась о небеса, затопив местность багровыми тонами. Горда прикрыл глаза ладонью и через щели между пальцев увидел гнилые стволы деревьев, желтые чахлые кустарники и поникшую траву, напоминающую ржавую проволоку. Будто все было здесь отравлено… Сталкер остановился. Нутром ощущая на себе бездонный взгляд пулеметного ствола, медленно убрал автомат за спину, поднял руки. Остальным приказал сделать то же самое.

Караульные рассматривали чужаков тщательно и не спеша, решая между собой: можно доверять забредшим в ночи путникам или лучше пристрелить. Наконец, спустя бесконечно долгую минуту, усиленный рупором голос сказал:

– Уходите.

Вот так. Сухо и четко, без лишних вопросов.

– Нам нужна помощь, – крикнул Горда как можно громче, чтобы его услышали. – Медикаменты, вода, еда… Мы готовы заплатить, только впустите!

– База изолирована, – перебил невидимый наблюдатель. – Мы ничего не можем вам продать, убирайтесь.

– Позовите Васильева, – надрываясь, заорал сталкер. – Он всех нас знает, он позволит войти. Дайте ему нас увидеть, пожалуйста!

– Васильев мертв, – сухо отчеканили с той стороны. – У вас есть десять секунд, чтобы развернуться и уйти, иначе мы открываем огонь.

– Стойте, стойте! – не опуская высоко поднятых рук, Горда пошел вперед. – Нам не выжить, понимаете?..

– Десять, девять…

– Припасов нет, воды нет, почти закончились патроны!

– Восемь, семь…

– Мой схрон очень далеко, никто из нас не дойдет туда!

– Шесть, пять…

– Да будьте же вы людьми! На улице ночь! Вы обрекаете нас на гибель, всех четверых. Откройте ворота, мы заплатим. Пожалуйста! Позовите старшего, кто у вас там? Бражник тут? Позовите Бражника, он меня знает! Год назад я вытащил его из временно́й петли, он мне должен!

Внезапно счет оборвался. У пулеметной точки послышалась ругань, какая-то возня, а после – хриплый, слабый и замученный голос:

– Говорит Бражник. Это и правда ты, сталкер… я думал, что обознался. Ладно, медленно идите сюда. Оружие только за спиной держите.

Горда беспрекословно подчинился и двинулся вперед, чувствуя, как в бешеном ритме колотится сердце. У ворот их встретил сам Бражник, но впускать на территорию, как оказалось, не собирался.

– Стойте здесь, – сказал он, – внутрь лучше не лезть. Там не совсем… стерильно. Через минуту вам вынесут рюкзак, в нем патроны, немного еды и самое необходимое из медикаментов. Потом уходите, на большее мы не способны.

Горда сразу понял, что с ходоком что-то не так. Слабый голос его был полон боли, спрятанные в перчатки руки, крепко сжимающие автомат, тряслись как при треморе, а от тела бродяги шел приторный, едва уловимый запах. Бражник стоял и дрожал как осенний лист, переминался на ватных ногах, пошатывался. Ему было плохо, сталкер видел это, но в чем дело, не понимал. Вдруг неожиданно сильный порыв ветра сорвал с ходока капюшон, обнажив сухую, совершенно лысую голову. Увидев ее, Горда обомлел, а слова, которые он хотел сказать, плотным комом застряли в горле.

На лице Бражника не было живого места. Белое как мел, оно еще больше состарилось, местами приобрело желтовато-синюшный оттенок, было прорезано полосками язв, гноящихся, кровоточащих ран, простирающихся от макушки до подбородка. Губы ходока будто ссохлись и уменьшились в размерах, обнажив рот с редкими пеньками зубов. Нос, казалось, впал, глаза застила непонятная пелена, и зрачки через нее были едва видны. Бродяга дышал тяжело, присвистывая, постоянно сглатывал, дергая кадыком. Горда осмотрелся: находившиеся рядом бойцы, из того же караула, выглядели не лучше. Все как один – ходячие мертвецы. «И как они живы до сих пор, где в растрескавшихся сосудах их тел жизнь эта еще плещется, почему не вытекла как вода?» – в ужасе подумал Горда.

– Что произошло? – спросил он, рассматривая изувеченное лицо Бражника.

– Нас потравили, – ответил ходок и натянул на голову капюшон, будто смущаясь того внимания, которое заслужил своим уродством. – Вечером, позавчера. Сначала, днем, приехали какие-то парни и приказали нам всем убираться из Зоны: сроку, мол, пять часов всего. Если по истечении этого времени база не будет пуста, чтобы мы пеняли на себя, – «Легион» и черные предупредили. Мужики наши напряглись, конечно, но дурачков тех не тронули, просто вышвырнули за ворота: полно на свете идиотов, что сказать. Васильев потом долго думал, верить им или нет, но посты все же укрепил, приказал быть внимательнее. Мы это к сведению приняли и всерьез готовились к штурму. Но как территорию базы накрыло облаком белого тумана – проморгали вообще все. Он просто вдруг появился, будто из ниоткуда. Кучный такой, клубящийся. И был туман этот как кислота: органику, одежду на раз разъедал. Те, кто успел повыше забраться, почти не пострадали, кто внизу остался – погибли сразу. Остальные, которые убежать уже не могли, укутывались во что попадется, под противогазами прятались. Но зря все: резина к лицу прикипала. Я тогда был на окраине, в карауле, а как крики услышал – сразу к базе. А там… ты не представляешь даже. Десятки трупов, до костей прожженных, не опознать. И газ этот, плотный, белесый, к ногам подползает, к лицу тянется, как живой. Я ждать не стал, ноги в руки – и бегом оттуда, подальше. Несколько часов потом на холме раны зализывал. Вернулся, как газ схлынул, но противогаз еще долго не снимал. Только потом, когда зрение совсем отказало, стащил его, проклятого.

Горда стоял, потрясенный, не зная, что и сказать. Одновременно десятки мыслей роились в его гудящей от усталости голове, но ни одну ухватить языком да выплюнуть словами не получалось. «Что за группировка такая – «Легион»? Откуда вдруг взялись черные? Каким зверем нужно быть, чтобы сотворить такое с живыми людьми?»

– Намечается новая война, Гордеев, – обреченно сказал Бражник и сморщился как-то по-старчески. – Сеть за последние сутки просто бурлит новостями: тебя и твою группу за укрывательство Белова ищет вся Зона; «Герб» с «Анархией» объединились и выдвинули армию против «Легиона»; военные укрепили блокпосты у выходов за Периметр и стреляют по каждому встречному; а вокруг Тюрьмы наблюдается нездоровое движение. Зона стоит на пороге больших перемен, сталкер, будь к ним готов.

– Вас тут сколько осталось, Бражник? – не внемля пророческим словам ходока, спросил Ян. – Много?

– Человек двадцать. Те, кто смогли, сразу же ушли в сторону Периметра, а такие, как я, осели среди трупов. А куда нам идти?