«Прости меня, Света, прости, родная», – думал он постоянно, стыдясь того, что выбрал Яна и бросил подругу здесь. Сам себя упрекал и сам себе обещал вернуться за ней как можно скорее, убаюкивал совесть тем, что если девушка и жива, то обязательно придет назад, когда все поутихнет. Либо самостоятельно выберется к «Чикаго»: она дойдет, он ее учил.
Дорога была относительно спокойной и безопасной. Выбравшись на серую асфальтовую ленту, Горда чуть прибавил скорость, но сильно не разгонялся: аномалии все же пугали его, хоть и не встретилось пока еще ни одной, будто кто-то подчищал перед ним путь, позволяя беспрепятственно доехать. Мимо внедорожника проплывали заросшие зеленью холмы, поля, уничтоженные временем дома.
А больше ничего, только Ян позади постанывал от тряски, когда внедорожник въезжал в особенно глубокую яму.
В «Чикаго» приехали, когда почти рассвело. На посту сталкера узнали сразу и пропустили без лишних вопросов. Проехав мимо заводских корпусов и цехов, он остановился у медпункта, где его уже ждал Цитрамон с помощниками. Приняв у сталкера Яна, медик пообещал, что сделает все возможное, и убежал в операционную. Горда остался один.
Он сел на капот автомобиля, попросил у знакомого сигарету и закурил. В кармане завибрировало. Сталкер отстегнул клапан и с удивлением обнаружил внутри коммуникатор, который до этого даже не замечал. Видимо, боевики не удосужились забрать его перед пленением.
Разблокировав устройство, Горда ввел пароль: на дисплее отображалось одно непрочитанное сообщение. Уже предполагая, что он там увидит, и боясь этого, сталкер глубоко затянулся, выдохнул, успокаивая себя, а после открыл письмо.
Проводники с охотниками прочесали лес и окрестные места, девушку не нашли. Вообще никаких следов, словно она и не выходила. «Герб».
Горда был твердо уверен в том, что они ошибаются. «Если не нашли, значит, она жива и просто ушла к «Чикаго», побоявшись возвращаться назад. Либо затаилась и ждет меня». В то, что девушка могла бесследно исчезнуть, сталкер не верил, всем своим естеством отталкивая от себя эту мысль и заменяя любой другой. Он думал о том, что, когда Ян выкарабкается, они вместе найдут ее, а потом… а потом все будет хорошо.
Словно в подтверждение этих мыслей яркой, белесой вспышкой, небо прочертила падающая звезда.
Эпилог
Ян умер через час.
Тихо, не приходя в сознание. Цитрамон клялся, что делал все, что мог, но наемник потерял слишком много крови. Горда принял эту новость на удивление стойко. Он поблагодарил медика за все и, не желая отправлять своего мертвого друга в аномалию, сам выкопал глубокую яму на задворках «Чикаго», сам же отнес туда тело и сам закопал. Потом сколотил грубый крест и воткнул в изголовье могилы, из фанеры вырезал именную табличку, где написал одинокое – «Ян».
Вот и вся память.
Рядом с могилой Горду и нашли – истощенного, вымотанного, не реагирующего ни на что. Довели его до кровати, уложили – сталкер уснул мгновенно и проспал почти сутки. Когда проснулся и осознал, что на самом деле случилось и чего он лишился, Горда сорвался с катушек: последняя пружинка, удерживающая его рассудок в более-менее ровном состоянии, лопнула.
Несколько дней он пил: заливал водкой боль и цеплялся ко всем, чтобы морду разбили, чтобы чужими кулаками загасить все внутри. Но боль не утихала, а алкоголь ее, будто бензин, распалял – только хуже становилось.
И все это время сталкер бредил. Твердил упрямо, что друзья его живы, что не случилось ничего, что все это фантазия и вымыслы, что Кисляк сдох, как трус сдох, в аномалии, зато теперь они свободны от своих обещаний и могут уйти из Зоны, что жизнь новую начнут, что путешествовать теперь можно, что Света в Швецию всегда хотела, что деньги еще есть и он обязательно ее туда отпустит, что болезнь победят, что потом в СЗО вернется, что любит Стрелку вопреки всем и всему, любитлюбитлюбит…
А потом Горда пропал, пропал навсегда.
Никто не видел, как и куда он ушел. Уже потом одни говорили, что много раз замечали одинокую фигуру, по описаниям на него похожую. Другие утверждали, что на их коммуникаторы приходили сообщения, якобы от сталкера, но открыть их не удавалось, и через некоторое время письма эти исчезали вовсе. Некоторым перед самой Грозой мерещились вдалеке силуэты двух людей, подсвеченных небесно-голубым сиянием, и очевидцы доказывали, что это они и есть, Стрелка и Горда, что Зона воссоединила их, сделав Призраками… Все придерживались своих теорий, но никто никому не верил.
Со временем о сталкере забыли вовсе.
Вольные ходоки осмелели и стали забираться все дальше, в глубь не исследованных территорий, не боясь быть уничтоженными головорезами «Легиона» или черными. «Герб» и «Анархия», устав от разногласий, единогласно решили объединиться в одну группировку, назвав ее «Факел». Клим остался в Зоне на пару с Лебедем обучать новичков и даже добился в этом немалых успехов. Вентиль вместе с другими торговцами Зоны все же основал свою коалицию, которая, впрочем, быстро распалась. Юрий Белов выбрался за Периметр и долго, безуспешно судился с руководством института, но доказать их причастность к уничтожению Ануфьево не смог: умер от инфаркта через полтора года.
Зона жила, Зона дышала и постоянно менялась. Но всего этого Горда уже не видел и не знал.
Не знал…
Не знал…
Не знал…
