Свободные от караулов бойцы расположились поближе друг к другу, но под одной крышей ночевать не стали – все еще свежи были воспоминания кровопролитных сражений. «Гербовцы» под руководством сержантов заселили два крайних дома и длинный сарай. Подсветили комнаты фонарями, откуда-то приволокли пару квадратных металлических щитов и разожгли на них костры из обломков сундука да ящиков. «Анархисты» же вместе с вольными облюбовали ангар, рассыпались в нем темными силуэтами – точно мыши. Нашли металлические бочки и развели огонь в них. Совсем скоро над хутором повис пряный аромат готовящейся еды. Ожидание позднего ужина скрашивали болтовней, расплетая тугой клубок разговора. Обсуждали абсолютно все, но темы завтрашнего сражения упорно не касались: план был составлен загодя, а в остальном грядущее тревожить никто не хотел…

Клима хлопнули по плечу. Он дернулся от неожиданности и обернулся: позади стоял Лебедь.

– Есть зажигалка? – спросил сержант и подошел на шаг ближе. – Свою, представляешь, потерял.

«Анархист» рассеянно кивнул и щелкнул кнопкой, выпуская из заточения слабый огонек. Лебедь закурил и встал рядом, устремив взгляд к темному, в проблесках звезд, небу.

– Полтора года назад мы друг другу глотки перегрызть были готовы, а теперь вот стоим, курим. – «Гербовец» глубоко затянулся. – Забавно, правда?

– И это после пяти с половиной лет непрерывной войны, – кивнул Клим. – Деснянск объединяет.

– Не просто войны, а войны идеологий. – Лебедь поднял вверх указательный палец и улыбнулся. – Одни Зону хотят уничтожить, другие – сохранить и предоставить миру. Н-да…

– Прелесть каждой идеологии в том, что у нее найдутся как противники, так и сторонники, но и те, и другие ошибаются, – как-то грустно ответил «анархист». – Мы запутались, а война с фанатиками и прорыв к Центру окончательно выбили всех нас из колеи. Теперь выжить бы, какие там сражения и подвиги.

– Аналогично, – подумав, признался Лебедь. – Деснянск удерживаем, но ни военные, ни Мазуров не знают, что с ним теперь делать.

– А Лещин? Головастее его в «Гербе» никого не было…

– Лещин мертв. Застрелился сегодня утром, мне доложили с базы. Полковник пока не в курсе, я попросил не говорить ему об этом, хотел сам. Теперь не знаю, как сказать. Жаль командира, генерал ему был как отец, хоть и пил не просыхая последнее время. Теперь вся группировка на Мазурове.

– Сочувствую, – сказал Клим почти безразлично. А потом неожиданно для себя добавил: – Завтра все решится. Война за Зону и прочее…

– Скорей бы уж. – Лебедь хрустнул костяшками пальцев. – Жду не дождусь, когда можно будет выпустить пар и в порошок стереть уродов, которые столько наших парней погубили.

– А я вот боюсь.

– Раньше и я боялся, еще во вторую чеченскую, теперь пообвык уже, – пожал плечами Лебедь. – Когда много лет воюешь, то смерть – она как родная становится… встречаешь ее, еще чужую, и не пугаешься даже, потому что знаешь, что самого ждет то же самое. И ты не думай, Клим, я ни хрена не герой дешевых боевиков, просто видел много. На пару книг точно хватит. Только кому их писать, книги эти?

Подкурив вторую сигарету, «гербовец» продолжил:

– Ты не дрейфь, парень, хуже Деснянска все равно не будет. Постреляем немного, побегаем… все как обычно, в Зоне такое каждый день. Патронов бы хватило только, а остальное как-нибудь разрулится. Да и чего вам, «фрименам», бояться? Вперед пойдем мы, «Герб», вы, главное, прикрывайте нас. Ваши снайперы сейчас нужны как никогда, поэтому берегите их от мутантов. Там, где Тюрьма, – озеро и лес рядом, а значит, все окрестное зверье на водопой стекается. Я говорил об этом Айдару, говорю и тебе.

– Я передам своим, спасибо.

– Не за что. – Лебедь в две затяжки докурил сигарету и затоптал окурок ногой. Посмотрел на часы. – Все, пора отдыхать, на рассвете выходим. Советую выспаться – завтра долгий переход.

Он удалился в сторону домов, занятых черно-красными, а Клим стоял, слегка завидуя простоте и безразличию, с которыми «гербовец» относится к смерти. Ему, Климу, обитающему в Зоне уже много лет, прошедшему две войны группировок и штурм Деснянска, так и не удалось побороть в себе этот страх. Страх рациональный и явный, сковывающий движения и опьяняющий мозг…

Из раздумий «анархиста» вывел окрик товарищей: те приготовили ужин. Он хотел было пойти, но почти сразу передумал и, махнув рукой, направился в комнату, где его уже ждал холодный, пахнущий сыростью спальник. На душе у Клима было так паршиво, что кусок в горло не полез бы.

Глава 11

К лагерю Васильева вышли за полночь.

Сначала спустились с холма и, обойдя загаженную гравиконцентратами поляну, углубились в лес. Долго лавировали среди деревьев, походным набором и «щупом» прокладывали маршрут вперед, мимо аномалий, не спеша продираясь сквозь темную зелень древесного воинства. Горда вел группу. Наемник приглядывал за тылом, нервно постукивал по цевью автомата, который забрал у Стрелки. Она, топающая в середине, рядом с Седым, сначала возмущалась, но после обреченно уступила, довольствуясь пистолетом.

Двигались медленно – усталость брала свое. Весь запас энергии иссяк еще во время блужданий по бесконечным коридорам подземелья, а побег от полтергейста и вовсе истощил все моральные и физические ресурсы.

В животе у сталкера глухо урчало, язык во рту утопал в горькой противной слюне. Есть хотелось жутко, но еды не было совсем: пустые рюкзаки маятником уныло били по спинам. Шаг – удар. Шаг – удар. Шаг…

Когда все совсем уже приуныли и даже без умолку вещавший о прелестях артефакта Белов закрыл контейнер и заткнулся, лес вдруг закончился, а впереди стали видны мутные очертания то ли коровников, то ли свинарников…

Время практически не изменило обветшавшие, расчерченные пулевыми выщербинами здания. Горда узнал эти постройки сразу: именно здесь год назад он вместе с Бражником отбивался от ловцов. Мутантов тогда было много. Уродливые человекоподобные твари со щупальцами вместо нижней челюсти, бурой, осклизлой кожей, большими глазами и длинными когтями на мускулистых руках, они непременно уничтожили бы сталкеров, если бы не егеря и Ян, спасшие ходоков от неминуемой гибели.

Сейчас на знакомой местности шагалось легче, и спустя полчаса отряд был недалеко от главных ворот, медленно приближаясь к лагерю легендарного проводника-картографа. У дежуривших на посту караульных остановились. Сталкер положил автомат на плечо, уставшим взглядом окинул открывшуюся перед группой картину.

То, что раньше являлось обыкновенным перевалочным пунктом, теперь с уверенностью можно было назвать настоящей сталкерской базой – настолько преобразилась территория за минувший год. Там, где простирался когда-то сетчатый забор с колючей проволокой поверху, теперь тянулся подсвеченный кострами ряд ржавых автобусов и троллейбусов, спаянных воедино, составляющих длинную импровизированную стену с бойницами на месте окон и патрульными посадками на крышах. По углам базы обитыми металлическим листом грибами проросли караульные вышки, оснащенные яркими прожекторами, желтые лучи которых синхронно блуждали с внешней стороны периметра. Ржавую