– Насколько я понимаю, это им удалось, так как собранный вами компромат унёс киллер.

– Не совсем так. Мы из предосторожности передали Шурову не все собранные документы. У нас имеются и другие доказательства махинаций Еланского и его компании. Мы готовы передать вам их часть для опубликования в прессе.

– Вы понимаете, насколько рискованную затею мне предлагаете? Если сторонники Еланского не остановились перед убийством Шурова, то меня придавят без сомнений.

– Я наслышан о вас, как о принципиальном журналисте. Кроме того, после появления статьи ваше устранение станет уже бесполезным. Если для оправдания риска вы нуждаетесь в денежной подпитке, то мы готовы выплатить крупную сумму. Скажите сколько?

– Вы же знаете, я не берусь за заказные статьи. Мне обидно за державу. И потому неважно, откуда поступил компромат. Если сведения достоверны, то я их опубликую.

– Вот и отлично! В любом случае мы готовы оплатить ваши старания. Вот, возьмите папку с документами. И чем скорее материал попадёт в газету, тем лучше. Мы должны их свалить, прежде чем они доберутся до нас.

Воронов взял папку и направился к выходу. На душе было тревожно. Он понимал, что в очередной раз в своей жизни ввязался в дело, грозящее ему крупными неприятностями. Приехав домой, Воронов ознакомился с переданными ему документами и убедился, что к нему попала информация, способная кардинально изменить соотношение сил во властных структурах. Подлинность собранного материала не вызывала сомнений. И, ощутив знакомый азарт журналистской удачи, Воронов сел за написание статьи.

Работалось легко и быстро. К полуночи текст был готов, и Воронов направился спать. Но возбуждённый событиями дня мозг отказывался успокаиваться, и ему пришлось принять снотворную таблетку.

Утром его разбудило неприятное дребезжание будильника. Беспокойная ночь не дала полноценного отдыха. Воронов быстро собрался и поехал в издательство. Редактор внимательно дважды прочитал статью и брезгливо отодвинул в сторону финансовую документацию. Затем, сняв очки, словно умываясь, ладонями протёр морщинистое лицо и с нескрываемой иронией произнёс:

– Тебя, Григорий, недаром называют Альбиносом или Белой Вороной. Ты и вправду не от мира сего. Неужели ты думаешь, я это напечатаю?

– А причина отказа?

– Хочу мирно дожить до ухода на пенсию и умереть в своей постели. А ты, похоже, ищешь героической смерти и занесения в списки журналистов, погибших на боевом посту.

– Вы не переоцениваете опасность?

– Я на днях общался с компетентными людьми. Отношения в высших эшелонах власти обострились до предела. Обе группировки не собираются уступать жирные куски общественного пирога, и чем закончится очередная схватка, никто не знает. А потому выступать сейчас на стороне одной из них безрассудно до крайности.

– Значит, вы отказываетесь от сенсационной публикации из-за элементарной трусости?

– Осторожнее на поворотах, Гриша. Я ведь не только о себе думаю. За твою безудержную смелость могут прикрыть издательство, и как я тогда смогу смотреть в глаза десяткам уволенных сотрудников?

– Ну и ладно! У меня такой забойный материал в другой газете с руками оторвут.

– Как говорила моя бабушка: «Нашему теляти да волка съесть». Я, честно говоря, не знаю, какое издательство возьмётся за публикацию этой информационной бомбы. Но только не я. Материал, действительно, может принести славу автору, но и привести к его безвременной гибели. Даже не знаю, чего тебе пожелать: удачи или отказа в публикации по всем адресам.

После ухода Воронова редактор некоторое время мучительно размышлял: «Жаль парня. Сейчас он со своим «горячим» материалом начнёт бегать по редакциям. И если статья появится в печати, то неприятности могут бумерангом прилететь и ко мне. Люди, имеющие власть, наверняка спросят: почему знал и не сигнализировал. Надо обезопасить себя и мою газету».

И редактор решительно набрал номер телефона. Он спешил сообщить своему влиятельному покровителю о статье, подготовленной Вороновым. И тут же сумел убедить себя, что, совершая предательство, спасает своего сотрудника от более крупных неприятностей.

А Воронов после неудачного посещения нескольких крупных издательств был разочарован. Никто не хотел влезать в опасную схватку. Получив очередной отказ, он вышел из старого кирпичного дома и направился по небольшому переулку в сторону метро. Внезапно с грохотом к тротуару подкатил мотоцикл, и двое парней в шлемах, скрывающих лица, бросились к Воронову. Сбитый с ног журналист решил, что его грабят, и, всем телом прикрыв важную для него папку, поспешно выкрикнул:

– Деньги в портмоне в нагрудном кармане пиджака. Забирайте и уходите!

Но байкеры, словно не услышав его слов, принялись избивать Воронова ногами. Журналист подумал, что грабители ошибочно считают, будто он укрывает своим телом нечто весьма ценное. Боль от ударов становилась всё сильнее, понуждая Воронова уступить и отдать нападающим папку. Но в этот момент рядом остановилась иномарка, из которой выскочили двое крепких мужиков с битами в руках. Они поспешили к месту схватки. Мотоциклисты при их появлении прекратили избиение и, проворно оседлав мотоцикл, умчались прочь. Седовласый спаситель помог Воронову подняться на ноги и хрипло спросил:

– Ничего не сломано? Идти сам сможешь?

– Да, вроде бы ноги и руки двигаются. Только грудь болит, и голова немного кружится.

– Это естественно. Отвезти в больницу?

– Не надо. Я дома отлежусь.

– Как знаешь. Тогда скажи, куда тебя подкинуть?

– В район Арбата.

– Нам туда не с руки. Но до Кропоткинской довезём, а там недалеко. Сам доберёшься.

Воронов, подняв с асфальта папку, с трудом сдерживая стоны от болящих ребёр, сел в иномарку. Некоторое время ехали молча. Внезапно седовласый мужик счёл нужным объяснить:

– Я в прошлом в советской ментовке работал, а бывших сыщиков не бывает. И хотя сейчас в успешном бизнесе кручусь, но всё равно ради справедливости по-прежнему рискнуть готов. Вот и своего водителя в эту авантюру с тобою втянул.

– Спасибо вам, мужики, за спасение.

– Ладно, на том свете, возможно, нам это в плюс зачтётся. Кто ты, и за что тебе досталось – не моё дело. Только этим парням твои деньги были без надобности. Они за чем-то другим охотились. Это ты уж сам догадки строй. Ну, вот мы и подъехали к Кропоткинской и здесь тебя высадим. Дальше сам добирайся. Удачи тебе. И будь осторожен. В другой раз такой чудак, как я, может и не успеть придти на помощь.

Выйдя из машины, Воронов некоторое время стоял неподвижно, ожидая, когда после пережитого избиения пройдёт лёгкое головокружение. Затем неуверенно зашагал по Гоголевскому бульвару в сторону старых московских переулков, где жил единственный человек, которому он мог безоглядно доверять.

Глава 2. В осаде

В школьные годы Воронов мало обращал внимания на влюблённую в него Карину. Все попытки полноватой и неуклюжей девушки вызвать к себе интерес только его раздражали. И Карина смиренно воспринимала равнодушие первого красавца в их классе. После окончания школы