Перо, привязанное к пучку волос индейца, сидело крепко. Но Москито не имел привычки выпускать добычу. Он дернул так сильно, что бедный дикарь потерял равновесие и упал на землю.
Индеец, конечно, тут же вскочил на ноги и схватился за лук со стрелами, готовясь отразить вероломное нападение. А Москито со своей добычей бросился бежать рысью и остановился, только услышав повелительный окрик хозяина.
– Сюда, негодник! – кричал старик. – Ты что наделал? Немедленно ко мне!
Москито похлопал ушами, сделал несколько шагов и снова остановился.
– Сюда, чертов осел! Не слышишь, что ли? – продолжал кричать старый охотник. – Ну-ка принеси мне перо!
Москито, разумеется, все слышал и наверняка понимал, что от него требуют, но не спешил исполнять приказание.
– Ну? Я кому сказал? – еще раз, уже сердито крикнул старик.
Наконец осел послушался. Бросив похищенное перо, он взбрыкнул задними ногами и с громким ревом побежал к лошадке, гулявшей поблизости.
Возмущенный индеец немедленно поднял перо и вернул на законное место.
Глава VI
Снова в горах. Покинутый лагерь
Старый охотник вернулся в хижину, вынес оттуда два седла и громким криком позвал своих животных. Пони послушался тотчас же, а осел, у которого совесть была нечиста, не спешил. И только после повторного окрика он понял, что с ним не шутят, и поспешил за лошадкой.
Через минуту пони и осел были оседланы. На обоих погрузили шерстяные одеяла, а на лошадку, сверх того, узел с припасами. Заперев дверь, то есть загородив ее жердями, хозяин сказал Джорджу:
– Все готово, мы можем ехать. Но найдешь ли ты дорогу к тому месту, где оставил отца?
– Найду, но только ту же самую, по которой я пришел сюда, – ответил Джордж. – Впрочем, нет ли другой дороги, покороче?
– Ты спускался с горы в том направлении, где живет племя этого краснокожего?
– Да.
– Далеко ли отсюда?
– Один день ходьбы, не больше.
– Я лучше спрошу дикаря. В лесу индейцы могут быть очень полезны.
Он переговорил с индейцем на его родном языке и, как мог заметить Джордж, остался доволен полученными ответами. Обратившись к Джорджу, старик сказал:
– Все в порядке. Я хорошо знаю этот лес и проведу тебя к ручью, а дальше ты должен будешь сам найти дорогу. Садись пока на Москито, а когда склоны станут круче, пойдем пешком.
Мальчик с радостью исполнил его распоряжение. Но прежде он подошел к индейцу и от всего сердца пожал ему руку – иначе он не мог выразить свою благодарность за помощь. Дикарь, разумеется, все понял и в ответ дружески поклонился.
– Неужели наш олень останется в лесу и сгниет без всякой пользы? – вдруг спохватился Джордж. – Ведь у него отменное мясо.
– Не беспокойся, – со смехом ответил старик. – Индейцы пришлют туда своих жен и собак, и к вечеру останутся одни только обглоданные кости. Уж я-то знаю этот народ. Но этот парень заслуживает особой награды. Сюда, краснокожий! Возьми себе это одеяло.
Дикарь взял одеяло и хотел накинуть на старика. – Оставь его себе и не бегай больше по снегу в этих лохмотьях. Ты понял меня?
Старик знаками объяснил индейцу, что одеяло теперь принадлежит ему. Но тот никак не мог поверить, что ему выпал столь ценный подарок, и американцу пришлось повторить свои слова на его родном языке. Наконец индеец его понял. Набросив одеяло на плечи, он благодарно кивнул головой старику с мальчиком, затем быстрым шагом направился вниз по склону и вскоре скрылся из виду.
– Ну все, нам пора в путь, – сказал старый охотник. – Становится поздно. К тому же я не могу терять слишком много времени по твоей милости. Здесь, в Калифорнии, время – деньги, скоро ты сам это поймешь.
Проворнее, чем бы можно было ожидать по его годам, старик вскочил в седло и, не оглядываясь на Джорджа, помчался вперед.
Осел не нуждался в кнуте: он твердо знал, что должен следовать за пони со своим хозяином. Крупной рысью он устремился за галопирующей впереди лошадкой.
Сначала Джорджу было неуютно на широком вьючном седле без стремян, но скоро он освоился и держался вполне уверенно. Он внимательно следил за дорогой, по которой они ехали, стараясь определить нужное направление к цели их путешествия.
Старик, по-видимому, хорошо знал местность. Пока дорога была более или менее ровной, он позволял своей лошадке бежать рысью. Но чем выше они поднимались, тем больше становилось снега. Вскоре они вынуждены были ехать шагом, а в некоторых местах даже спешиваться и вести лошадь и осла на поводу. Теперь они очень медленно продвигались вперед.
Наступила ночь. В темноте и думать нельзя было о продолжении путешествия. Им пришлось остановиться на ночлег.
Вскоре был разведен огонь. Воды поблизости не было, но снега – сколько угодно. Растопив в котелке снег, путники сварили кофе и подкрепились. Москито рвал с кустов красные ягоды и глотал их с большим аппетитом. Только бедной лошадке нечем было кормиться.
Ночь прошла спокойно, но к утру крупными хлопьями повалил снег. Путешественникам это вовсе не понравилось. Старик поглядывал на небо и, ворча, качал головой. Он молчал и выглядел сердитым. Если Джордж заводил с ним разговор, он отвечал отрывисто и недружелюбно. Мальчику показалось, что старик уже раскаивается в том, что решил ему помочь. Возможно, так оно и было, но, поскольку до цели их пути оставалось совсем немного, он, наверное, решил довести начатое доброе дело до конца.
Наскоро перекусив, они молча снова отправились в путь и вскоре дошли до описанного Джорджем ручья, но только с другой стороны. Чтобы в этом удостовериться, им пришлось с большим трудом перебраться на другой берег. Вскоре Джордж нашел одно из помеченных им деревьев и понял, что они уже близко от того места, где он оставил родителей.
Старик никак не отозвался на радостное восклицание мальчика. Он только кивнул ему головой и погнал лошадь вперед.
Около часа они снова ехали молча, только теперь Джордж был впереди. Вдруг мальчик радостно вскрикнул и указал рукой вперед: за деревьями он увидел знакомую повозку. Старик в тот же миг догнал его.
– Ну что, они там? – спросил он, и в его голосе неожиданно послышалось гораздо больше участия, чем недавнего раздражения.
– Там стоит повозка, – ответил Джордж.
– Но я не вижу ни дыма, ни людей…
Джордж ничего не сказал в ответ. Ему вдруг сдавило грудь. Он хотел закричать, но у него перехватило дыхание, и он молча погнал своего осла в гору. Когда старик нагнал мальчика, тот стоял бледный как смерть у пустой повозки и угрюмо смотрел на
