Увы, напрасно.
Сама мысль о том, что Малколм будет за ней ухаживать, приводила ее в трепет, но раз уж она дала леди Айлен слово, то придется его держать. Давина неохотно отложила рукоделие и сосредоточилась на шахматах. Искусно вырезанные фигуры поражали обилием мелких деталей. Их было приятно брать в руки, и при иных обстоятельствах она получила бы немалое удовольствие от игры такими фигурами.
Они начали игру в тишине. Давина не солгала, сказав, что неважно играет, но Малколм активно помогал ей – то выразительно хмыкнет, то вопросительно приподнимет бровь, – и девушка, следуя его «подсказкам», быстро вникала в суть.
– Я и забыла, как сильно эта игра напоминает войну, – заметила она, когда Малколм «съел» ее слона. – Вы, рыцарь, имеете явное преимущество.
– И еще это борьба стратегий и умов, что дает нам равные шансы на победу.
Ах, как он хорош! Комплименты, касающиеся ее внешности, были хоть и приятны, но вполне ожидаемы, поэтому едва ли могли обмануть, другое дело лестные слова о ее умственных способностях… Они были настолько приятны, что Давина едва не поверила в их искренность!
Они одновременно потянулись за ее ферзем, и пальцы Малколма скользнули по ее ладони. При этом он улыбнулся, и на щеках его появились ямочки. Давина поспешно опустила глаза и мысленно воскликнула: «Ему не удастся меня очаровать!»
– Леди Давина, вы все еще здесь! – радостно воскликнула Лилея с противоположного конца зала. И со всех ног бросилась к их столику.
А следом за ней мчался огромный пес – ростом в холке с девочку. Давина испугалась, что пес собьет ее с ног, но он оказался очень воспитанным и беспрекословно подчинился приказу своей маленькой хозяйки, когда та велела ему сидеть.
– Познакомьтесь, это Принц, – сказала Лилея. – Принц – моя собака.
Услышав свое имя, пес немедленно завилял хвостом, подметая им каменный пол. Принца покрывала густая шерсть всех оттенков белого и серого, а глаза у него были карие и очень выразительные.
– Необычайно красивое животное, – с улыбкой произнесла Давина. – Здравствуйте, Принц.
Давина протянула псу руку, и тот обнюхал ее пальцы, затем опустил голову, чтобы обнюхать юбку. Наверное, Принцу понравилось и то, и другое. Во всяком случае, пес тотчас же уселся у ног Давины, положив голову ей на колени.
Девочка засмеялась, и смех ее рассыпался звонкими колокольчиками.
– Вы ему понравились! – в восторге воскликнула она.
– Он вообще-то не слишком ласков с незнакомцами, но к вам он сразу привязался. Я всегда говорил, что Принц – необычайно умный пес, – с улыбкой заметил Малколм.
– Просто от моих пальцев пахнет мясом, что я ела на обед, – возразила Давина, хотя втайне обрадовалась проявлению собачьих чувств. По крайней мере в искренности чувств Принца она могла не сомневаться. Собаки, в отличие от людей, не способны на вероломство.
Давина почесала пса за ухом, и Принц заурчал, снова виляя хвостом.
– А у вас есть собака? – спросила Лилея.
– Нет, собственного пса вроде Принца у меня нет, – ответила девушка. – В замке Армстронга охотничьи собаки живут на псарне, хотя в сильные холода их пускают греться в главный зал. Но они знают свое место – не выходят из своего угла и ни к кому не пристают.
Лилея наморщила носик.
– Как же вы там живете?! Я бы все глаза выплакала, если бы Принц не мог спать со мной на кровати.
– Неужели этот зверь спит с тобой? Какая у тебя, должно быть, большая кровать! – со смехом сказала Давина.
– Бабушка говорит, что от Принца плохо пахнет, вот папа и купает его в ванне. Но он не любит купаться и пытается убежать.
Давина улыбнулась, представив, как вымокший Малколм гоняется за псом.
– Кто не любит купаться – Принц или папа? – спросила она, снова улыбнувшись.
– Оба! – вмешался Малколм. – Знаете, моя мать едва не упала в обморок, впервые обнаружив Принца в кровати Лилеи. Но Лилея считает, что пес ее охраняет, и потому мне пришлось уговорить матушку оставить все как есть.
– Похоже, Лилее много чего позволяют, – заметила Давина.
– Моя дочь – маленькая бестия, и она ужасно избалована. Разумеется, по моей вине, – радостно добавил Малколм.
– Принц – вылитый Гвинефорт. Ну, вы ведь знаете… это пес, которого признали святым, – сказала Лилея и крепко обняла своего любимца.
– Я слышала сказание о Гвинефорте, – сказала Давина. – Гвинефорт был благородным псом, и он спас ребенка хозяев, убив змею, которая пыталась укусить спящего в колыбели младенца.
– Верно, – кивнул Малколм. – Но няня, оставившая ребенка одного, в ужасе завизжала, когда вернулась. Она увидела окровавленную морду пса и решила, что тот убил ребенка. Прибежавшая на крик мать ребенка увидела то же самое, что и няня, и подумала то же самое, что и няня. И начала визжать.
Когда пришел хозяин дома, он также решил, что пес убил ребенка. И потому вытащил меч и зарубил Гвинефорта. Только подойдя к колыбели и увидев ребенка живого и здорового, он осознал свою трагическую ошибку. Когда же нашел разодранную в клочья змею, то понял, что Гвинефорт спас его ребенка от смерти.
– А Гвинефорт отправился прямо в рай, – уверенно заявила Лилея.
– Конечно, моя сладкая, – подтвердил Малколм.
– Я рада за него, – сказала Лилея и вновь крепко обняла своего любимца.
Давина погладила пса и сложила руки на коленях. Лишившись ласки, Принц настойчиво ткнулся холодным мокрым носом в ее руку, требуя новой порции внимания. Давина улыбнулась и почесала пса за ухом.
– Если вы будете идти у него на поводу, боюсь, Принц тогда от вас не отстанет, – предупредил девушку Малколм.
– Принц – единственный представитель сильного пола в этом замке, чье внимание мне никогда не надоест, – сказала Давина.
Малколм выразительно покашлял, и Давина, смутившись, поняла, что проявила бестактность. Но брать свои слова обратно она не собиралась. Чем раньше Малколм поймет, что ухаживает за ней бессмысленно, тем будет лучше для всех.
– Не спешите давать мне отставку, – тихо произнес Малколм. – Дайте мне шанс, Давина, и, как знать, может, ваше сердце оттает.
Как не расчувствоваться от таких слов! Но Давина не хотела никого вводить в заблуждение, поэтому так же тихо проговорила:
– Мне сейчас хорошо, очень хорошо, и все – благодаря вам. Но я хочу быть честной перед вами и потому должна вам сказать, что никогда не стану вашей женой. Я не стану выходить замуж ни за вас, ни за кого-то другого – пусть даже ваш отец требует этого от меня.
Это ее заявление было встречено совсем не так, как она представляла. На лице Малколма не было ни гнева,
