– Почему она решила уйти? Ничего, что я спрашиваю?
– Она сказала, что я слишком занят работой. – Он пожал плечами и оставил поленья в покое. – Я думаю, она была разочарована тем, что я не хотел проматывать состояние Лэнгфордов и летать на частном самолете с вечеринки на вечеринку в разные концы света. Это нелепо. Я много работаю, потому что именно так я устроен. Я не знаю никакого другого образа жизни.
– Нет ничего зазорного в любви к труду.
– Конечно нет, но я не готов рассказывать об этом репортерам. Я просто должен принять все те ужасные вещи, которые она сказала обо мне.
– Мне жаль. Я знаю, как это трудно, когда твоя личная жизнь выставлена напоказ.
– Я совсем не тот парень, что заснят на тех фото. Ты же понимаешь это, правда?
– К сожалению, другие люди воспринимают тебя именно так.
Адам покачал головой с отвращением.
– Все это так смешно. Не можем ли мы вернуться к моему плану? Просто игнорировать все эти публикации?
– Нет, если ты не хочешь, чтобы люди, услышав твое имя, первым делом вспоминали задницу Порции Уинфилд.
Адам фыркнул от смеха и снова плюхнулся на диван.
– Давай продолжим.
Мелани закрыла блокнот и положила его на журнальный столик. Она решила переключиться на более безопасную тему.
– Давай обсудим твой гардероб. Я бы хотела, чтобы в большинстве фотосессий ты выглядел стильным и расслабленным одновременно. Костюм мы оставим для бизнес-изданий, а для глянцевых журналов, я думаю, подойдут темные джинсы и классическая рубашка. Без галстука. Рубашка должна быть лавандового оттенка. Этот цвет подчеркнет твои глаза, а женщины хорошо реагируют на мужчину, который не боится носить одежду мягких, пастельных тонов.
– Ты шутишь? Я ношу синий, серый и черный. Я не распознаю лавандовый цвет, даже если он подойдет ко мне и заговорит.
– Я не прошу тебя выбрать карандаш такого цвета из коробки. Я прошу тебя надеть рубашку.
– Никакой лаванды. Ни за что!
Мелани поджала губы. Сколько еще сражений ей предстоит?
– Ладно, пусть будет голубая рубашка. Светло-голубая. Ничего слишком темного. Тебе придется сделать макияж для телевизионных программ. Не самому, конечно. Обо всем позаботятся профессионалы, тебе нужно будет просто сидеть спокойно. Это безболезненно.
– Откуда ты это знаешь?
– Изучала в колледже. Моя специальность – паблик рилейшенз, или связи с общественностью.
– Я о лаванде. О том, что женщины любят более мягкие тона.
– Скажем, я выросла в семье, в которой внешнему виду уделялось большое внимание. – Мелани немного сгладила ситуацию, не желая открывать семейную банку с червями.
– Да? Расскажи.
Мелани отмахнулась:
– Поверь мне, это скучно.
– Послушай, мне нужен психотерапевтический перерыв после интервью моей бывшей. Просто расскажи мне.
Мелани решила не отмахиваться от вопроса в основном потому, что она ненавидела, когда он сам так поступает.
– Мои родители серьезно относились к внешнему виду, хотя моя мать умерла, когда я была маленькой, так что я не помню ее нравоучений по этому поводу. – То, как Мелани относилась к смерти матери, сама она не считала нормальным. Но она была слишком мала, когда потеряла ее, и не воспринимала как реального человека. – Я скорее помню это по отцу.
Адам нахмурился:
– Например?
Мелани пожала плечами. Она много раз говорила себе, что не должна допускать, чтобы эти воспоминания заставляли ее чувствовать себя маленькой и никчемной, но именно это она и чувствовала каждый раз.
– Он заставлял меня надевать платья, старательнее причесываться, чтобы больше походить на моих сестер. Я была самой младшей из четверых дочерей, немного букой, книгочеем. Они же думали только о конкурсах красоты. Моя мать, будучи юной, выигрывала все проводившиеся конкурсы, но она и впрямь была ошеломительно красива. Я знала, что никогда не стану такой.
– Почему? Ты очень привлекательна.
Она покраснела. Глупо, но ей было приятно услышать от Адама, что она красива или по крайней мере привлекательна.
– Там требовалось больше. Ты должен был выйти на сцену, улыбаться, махать ручкой определенным образом и следовать еще миллиону правил, которые кто-то когда-то установил для этих конкурсов. Я не могла себя заставить делать все это.
– В итоге ты участвовала хоть в одном конкурсе? Или бунт начался в раннем детстве?
Мелани снова вспыхнула, не справившись со смущением.
– В одном. И я на самом деле выиграла его, но с меня этого было достаточно.
– Маленькая мисс Вирджиния?
– Да. Но я не скажу, какой титул мне присвоили, иначе мне придется убить тебя. Это слишком унизительно.
– Ну, теперь ты точно должна сказать мне. По крайней мере, одну унизительную историю о тебе я должен знать, чтобы уравновесить мои злоключения.
Она покачала головой:
– Нет. Сожалею. Вернемся к делу, а именно – к твоему гардеробу.
– Да ладно. Мы уже так много говорили обо мне и о девушке, которая не может уследить за своими трусиками. Я позволю тебе стать моим имиджмейкером, только если ты скажешь…
– Это глупо.
– А что, если я скажу, что надену рубашку лавандового цвета? Один раз.
Она действительно хотела, чтобы он надел рубашку именно этого цвета. На фотографиях это выглядело бы просто великолепно.
– Хорошо-хорошо. Я был коронована как маленькая мисс Чечётка. Мне было пять лет.
Адам не удержался от смеха.
Мелани подалась вперед и шлепнула его по коленке. Она никогда ни одному мужчине не рассказывала эту глупую историю, даже своему бывшему жениху.
– Думаю, справедливости ради нужно сказать, что во многом я победила благодаря своему таланту. Я отлично отбивала степ.
– У меня нет никаких сомнений. Я видел твои ноги, мисс Чечётка.
Новая волна накатила на Мелани. Он действительно видел ее ноги – каждый их дюйм – в определенной ситуации… Адам откашлялся. К счастью, Джек проснулся, встал со своего коврика и стал сновать между ними, чем отвлек от опасной темы.
– Привет, приятель. – Адам почесал его за ушами.
– А твои родители часто заставляли тебя делать то, чего тебе не хотелось, когда ты был ребенком?
– Все всегда сводилось к бизнесу. Некоторые дети получали от своих отцов бейсбольные перчатки на Рождество, а я – кожаный портфель. – Адам кивнул, глядя на Джека. – На самом деле. Но я люблю своего отца. Очень люблю. – В его голосе слышалась печаль.
– Вот почему ты согласился на эту затею. Ты не хочешь его огорчать.
Глаза Адама поймали ее взгляд и удерживали в течение нескольких, безумно напряженных секунд.
– Это одна из причин.
Глава 5
Мозг Адама буквально плавился. У него больше не было сил. Они с Мелани обсуждали интервью и гардероб в течение нескольких часов. Перебирали подробности его прошлого, на которых ему следует остановиться или всячески избегать даже упоминания. Она прочитала ему целую лекцию о недопустимости показывать средний палец в неприличном жесте даже самым напористым папарацци. Но он и сделал-то это всего лишь раз, впрочем, не мог гарантировать,
